Сьюзан Грубар - Иуда: предатель или жертва?

Научных трудов об Иуде написано не много — все они предназначены для специалистов по истории христианства и все они оставляют без должного внимания ту важную роль, что отводится ему в изобразительном искусстве и в современной литературе. Самой ценной из работ является труд Кима Паффенрота «Иуда: образы пропащего ученика» (2001). Типологическому подходу этого автора я противопоставляю подход хронологический, прослеживая эволюцию образа Иуды во времени — от древности до наших дней. Свое исследование я начинаю с изучения Евангелий в порядке их составления, а затем перехожу к анализу ранних христианских мыслителей, средневековых баллад и театральных пьес-мистерий, живописи Ренессанса, поэзии XVIII-XIXbb. и, наконец, теологических концепций, художественной литературы и кинематографа XX в.

Решение Паффенрота, подрывающее религиозные устои (как и весь его труд), простое — он игнорирует хронологию и скрупулезно пересказывает множество часто банальных сочинений, способных ввести читателя в заблуждение об истинном историческом пути Иуды с библейских времен до настоящего момента.

Кроме того, я не только усматриваю в эволюции образа Иуды историю переосмысления западным миром идей предательства и доверия, свободы воли и предопределения. Я также всячески стараюсь избежать присущей другим мыслителям тенденции открыто осуждать поношение Иуды или даже оправдывать его деяния. В своей книге «Иуда Искариот и миф о еврейском зле» (1992) Хайям Маккоби придает особое значение соотнесению названия еврейского народа с именем апостола, предавшего Иисуса, и обвиняет христианский антисемитизм в создании уничижительного мифологизированного образа Иуды. Уильям Классен в книге «Иуда: предатель или друг Иисуса?» (1996) пытается смягчить суровый евангельский сценарий: Классен считает неверной трактовку греческого глагола, обозначающего деяние Иуды как «предательство» и предпочитает толковать его как акт предания, передачи Иисуса в руки первосвященников, тем самым оправдывая этот акт, как одобренный свыше. Если Маккоби осуждает поношение евреев через очернение Иуды, то Классен жалеет Иуду, руководствовавшегося, по его мнению, добрыми намерениями, но непонятого. В отличие от этих двух авторов, я не собираюсь ни чернить Иуду, ни превозносить его.

И нападки иудеев, и попытки христиан оправдаться за религиозные спекуляции на имени Иуды заслоняют как значимость его эволюции, так и сложность его переменчивого образа, перевоплощений, зависевших не только от отождествления его с той или иной религией. Ведь бывало, что двенадцатый апостол превращался и в единственного апостола-гомосексуалиста, и в африканца, а то и вовсе в духовно неустойчивого, сомневающегося ученика или даже гностика. Описывая этот длительный эволюционный путь Иуды, на котором он предстает под столь разными личинами, я привлекаю также работы некоторых современных теологов, пытающихся преодолеть противоречия традиционной морали, которые высвечивает образ Иуды. Теолог Энтони Кейн так пишет об этом: «если спасение обрекает на проклятие даже одного человека, это — несправедливость, которая подрывает самый его смысл» (156). [18] В своей основанной на личностных переживаниях книге на тему суицида Саари касается и образа Иуды в Синоптических Евангелиях. В конце этой главы я подробно останавливаюсь на целом сонме книг об Иуде, что появились на свет после публикации Коптского «Евангелия от Иуды». Кейн исследует «противоречие между провидением и трагедией» с позиции теолога, задавшись целью определить «место Иуды Искариота в Христологии» (Сапе, 12). Коль скоро Иуде, единственному из апостолов в Евангелиях, было предопределено содействовать исполнению Божьей воли — помогая состояться распятию и Воскресению — разве то осуждение или проклятие, которому он (единственный из апостолов) предается в Драме Страстей, не умаляет или не ставит под сомнение милосердие или действенную силу Бога или Сына Божьего? Во все периоды истории мыслители не оставляли попыток переосмыслить характер и роль Иуды, чтобы прояснить, разрешить или сгладить те сомнения, которые его противоречивый образ сеял и поныне продолжает сеять в сердцах мыслящих людей. Едва ли не во всех видах и жанрах искусства Иуда поднимал и поднимает вопрос о том, что следует считать злом, и о справедливости воздаяния за содеянное. Высвечивая многогранность и затрудняя решение этой дилеммы, самый печально известный ученик Иисуса упорно доказывает свою актуальность и в современном мире.

Помимо публикаций об Иуде, включающих англоязычные исследования о нем недавнего времени, существует также множество трудов об Иисусе — только за последние несколько десятилетий написаны сотни таких книг. [19] Помимо книг об Иуде, упоминаемых здесь, я привлекаю в своей работе великое множество статей различных ученых; все они перечислены в списке литературы, прилагаемом в конце книги. Кроме того, я использую недавние публикации об Иисусе, помогающие в постижении образа и характера Его антагониста. Не будучи специалистом, я опираюсь также в своих изысканиях на новое, переработанное издание The HarperCollins Study Bible (ed. by Wayne A. Meeks et. al. London: HarperCollins Publisher, 1993). Евангельскую историю о жизни и гибели Иуды затмило великое множество книг, кинофильмов и телевизионных сериалов на темы рождения и распятия Иисуса — работы, которые зачастую ограничиваются только упоминанием имени Иуды, а то и вовсе умалчивают о нем. Поскольку в Новом Завете Иуде посвящено всего несколько строк, подобное невнимание к нему вполне понятно.

Кроме того, это невнимание к Иуде можно отчасти объяснить упором на историчность, которой в последнее время стараются придерживаться библеисты. Иными словами, ученые, руководствующиеся в своих изысканиях принципом строгого историзма, игнорируют, более того, вынуждены игнорировать Иуду. В 1998 г. «Франтлайн» выпустил четыре 60минутные телепрограммы под общим названием «От Иисуса к Христу», посвященные истокам христианства и включавшие интервью известных исследователей Нового Завета, подкрепленные множеством археологических свидетельств, обнаруженных на территории Израиля. Но ни разу в этих замечательных программах не было упомянуто имя Иуды. Причиной такого замалчивания явилась опять-таки историчность, заложниками которой показали себя продюсеры, не рискнувшие вступать в полемику с авторитетными исследователями, утверждающими, что в самых ранних свидетельствах о жизни и смерти Иисуса Иуда-предатель, как реальное лицо, не фигурировал. Библеисты апеллируют к так называемому «источнику Q», на который наряду с Евангелием от Марка, возможно, опирались (полностью доверяя ему) Матфей и Лука при составлении своих Евангелий («Q» -начальная буква немецкого слова «Quelle» — «источник»). Эти ученые-библеисты выдвигают предположение о том, что в источнике Q Иуда-предатель вообще не упоминался. [20] «Источник Q» — гипотетический сборник изречений Христа, который авторы Евангелий от Матфея и Луки, независимо друг от друга, использовали в качестве источника наряду с Евангелием от Марка. Реконструированное на основании тех добавлений, что привнесли Матфей и Лука в Евангелие от Марка, Евангелие Q не содержит «никаких ссылок на Иуду» (Robinson, 5). В Талмуде, своде раввинистической литературы, формировавшемся с I по VII вв., редкость упоминаний об Иисусе «может быть сравнима с вошедшей в поговорку каплей в «ям ха-Талмуде» (“океан Талмуда”)» (Schäfer, 2) и нет никаких ссылок или намеков на апостола по имени Иуда Искариот. [21] Согласно Гольдштейну, в оригинальных текстах таннаитского периода, «мы читаем, что был человек по имени Иешуа, Иешу, Иешу Га-Ноцри или Иешу бен Пандера, который занимался магией и исцелял людей, но в том усмотрели колдовство, и за то, что смущал он людей соблазнами и сбивал их с пути истинного, был он повешен в канун еврейской Пасхи», а также о том, что «у него было пять учеников: Маттай, Наккай, Нецер, Буни, Тода» (Goldstein, 96). Шафер не согласен с теми, кто отрицает подлинность таннаитских текстов об Иисусе; однако при этом он утверждает, что «исторический Иисус не упоминается в наших раввинистических источниках» (Schäfer, 8). См. также анализ средневековой иудейской легенды об Иисусе и Иуде в конце этой главы.