Юрий Грачёв - В Иродовой Бездне.Книга 1

— В ссылку, — улыбнулся Лева, — но не ссыльный.

— А как же так?

— Очень просто. Исполняю только волю Божию.

— Какую же?

— Помните узников, «был в темнице, и вы посетили Меня».

— Ого! Это славно. А то некоторые здесь живут, к ним даже жены не едут.

Вошла румяная, крепкая, молодая женщина.

— Моя спутница. Знакомьтесь. Оля, ставь на стол.

За столом хозяин разговорился, и из его слов Лева узнал, что он в свое время учился на московских библейских курсах. Когда Лева рассказал ему о посещении им Иванова-Клышникова, в глазах брата засверкали слезы.

— Да, вот это был наш Учитель! Как он учил нас любить Библию, изучать, читать ее…

В несколько минут Лева и хозяин стали близкими друзьями. Через него Лева достал адреса некоторых ссыльных, обещая посетить их в следующий раз.

— Вы знаете Ясырина Сергея Федоровича? — спросил Лева.

— Как же! Он с семьей в ссылку проехал мимо Канска. Сейчас находится где-то в глухих местах Ангары.

— Я собираюсь у него перезимовать, если Господу будет угодно, — сказал Лева.

— Как же вы к нему думаете пробраться? Это очень глухое место. Он мне писал, что можно двумя путями. Один — вниз по Енисею, до Ангары, потом вверх по Ангаре, через деревушки старых ссыльных, которые называются: Покукуй, Потоскуй, Погорюй. Другой путь — через наши места: Шягкино, Яугучаны, на Ангару. Тогда — Господь усмотрит. Здесь у нас, в Канске, находится сейчас ссыльный Карпенко. Очень интересный брат, вам нужно с ним познакомиться.

— Я уже слышал о нем. — сказал Лека, — и непременно постараюсь его посетить.

— У нас сегодня собрание, и он, вероятно, будет.

Когда Лева с братом пришли на собрание, в помещении было полно людей. Лева попросил пресвитера не назначать его к проповеди, так как мое служение не проповедь, — пояснил он. И сел на задней скамейке. В молитве Лева просил, чтобы его пребывание в этом городе было благословенно.

Среди проповедующих говорил и Карпенко. Невысокого роста белорус, бодрый и энергичный, он говорил на тему: «Всегда радуйтесь», и по его словам, и по виду было ясно, что он сам полон радости. Никто не мог бы подумать, что он чем-то обижен и что он является ссыльным. После собрания пресвитер познакомил Леву с ним.

— О, ко мне пойдемте брат ночевать, — говорил Карпенко, сияя глазами. — Хотя у меня тесновато, но найдем место, Я, жена и детки будем рады.

Подошел еще один брат, оказывается он знал отца Левы. Он также усиленно приглашал его к себе. Как быть? Леве не хотелось обидеть ни того, ни другого. С другой стороны, он знал, что в доме пресвитера ожидают его на ночлег. Как быть? И тут Леве вспомнились слова Учителя: «В какой дом войдете, в том и оставайтесь, не переходите из дома в дом»,

— Вы уж, братья, простите меня, — сказал Лева. — Я пойду в тот дом, где меня приняли с миром первый раз. Это будет по Слову. Все согласились, что так написано, и не стали противоречить.

Сам пресвитер несколько задержался по делам общины, и Лева пошел к ним с его женой. Дорогой она рассказывала Леве, что мужа вызывают и предлагают оставить служение Христу.

— Ну, и как же?

— Знаю, я, — говорила сестра, — что его ждет та же участь, что уже постигла многих тружеников — тюрьма.

— А вы не предлагали мужу уехать, чтобы того не случилось?

— Нет, — ответила она. — Мы не наемники. Это наемник видит приходящего волка и бежит, а волк расхищает стадо.

— А вы не думали, что вам будет очень трудно без мужа?

— Вот об этом не думала. Я с юности уверовала в Господа и знаю: Он никогда не оставит. «Счастливая семья! — подумал Лева. — Они идут в ногу по жизни и сумеют во всем поддержать друг друга».

На следующий день Лева с передачами посетил находившегося в тюрьме, а потом отправился искать семью Карпенко. В небольшой, с одним окном и низким потолком, комнате его приветливо встретила жена Карпенко.

— Вы, конечно, тот брат, о котором мне говорил муж. Проходите, проходите, садитесь на наш единственный стул. Мы все время путешествуем, так что у нас почти ничего нет.

С кровати спрыгнули две девочки, лет семи и девяти. Они, улыбаясь, не спускали с него глаз. Над кроватью кисел текст. «Се Я с вами во все дни, до скончания века». Текст был покошенный, углы стерты, видно было, что он немало был в пути. У окна на гвозде висела скрипка. Лева уже слышал, что брат был большой любитель музыки и не расставался со своим инструментом.

— А где же ваш спутник? — спросил Лева.

— Скоро, скоро придет. Пошел работу взять. Он жестянщик, и работы всегда много.

— Ну, как вы, сестра поживаете? Не унываете в скитаниях? Скучаете, верно, по своей Белоруссии?

— Как же, брат, скучаем. Там и родные ведь, и община родная. Ну ничего, Бог с нами я в Сибири.

— А как же это вы решились ехать в Сибирь, да еще с двумя детками?

— А как же брат? Не годится мужа оставлять одного. Сослали его, пишет: тоскую. Ну я, недолго думая, и поехала.

— И говорят, вы все и здесь продолжаете ездить?

— Да, слава Богу. Муж мой такой неспокойный, везде ревнует о деле Божием. Ну и получается: Вот направляют нас в село, найдем квартиру, работа у мужа всегда есть. А вечером как начнем петь под скрипку, так вся деревня соберется. Он проповедует. Начальство сердиться, дальше гонит. Однажды вызвали его и говорят; «Мы тебя к медведям сошлем!» «А там люди есть?» спрашивает муж. — Отвечают: «Всего две избушки» — А он говорит: «Ссылайте, я и им должен проповедовать Христа». — «И вы поехали с ним?» — А как же, вместе поехали. Да дело-то было зимой, вот уже жизнь была! И в самом деле мы там медвежатиной питались.

— А вы ели медвежатину? — спросил Лева девочек.

— Ели.

— Вкусная?

— Вкусная.

— Ну, а потом, продолжала сестра, — гоняли нас, гоняли, и в Канск пригнали. Говорят, вроде мы здесь меньше вреда сделаем.

— Вы не ропщите, что у вас жизнь такая получилась? — спросил Лева.

— Нет, нет. Ведь Сам Христос сказал: «Меня гнали, будут гнать и вас».

Вошел Карпенко. Он был в самом веселом настроении. «Таких ссыльных мне и утешать нечего», — подумал Лева. После молитвы брат взял скрипку и стал ее настраивать.

— Сейчас мы тебе, Лева, споем приветственную песнь. Он играл и пел. Пели его жена и дети. Лева слышал эту песню впервые, и она надолго запомнилась ему:

Привет вам, борцы за свободу!

Сердечный вам, братский привет!

С любовью несли вы народу

Евангельской истины свет.

Вас мир неприветливо встретил,

Насмешкой и злобой клеймя.

Мы чтим вашу память и будем

Мы славить Иисуса Христа…

После этого спели еще несколько знакомых гимнов. Особенно красиво переливались со звуками скрипки чистые детские голоса. В дверь кто-то постучал.

— Войдите! — приветливо крикнул брат, прерывая пение. Вошел крепкий, приземистый человек, по лицу которого сразу можно было определить, что он татарин.