Иоанн Алексеев - Письма о духовной жизни

[...] С любовью вспоминаю твое радушное гостеприимство. Мысленно часто бываю у тебя, в твоей уютной келлии и в кухне. Вижу стол, шкафы, плиту, и крышки симметрично поставлены на железной крыше над плитой. Однако жалею тебя, что ты много израсходовалась с моим приездом. В причине моего приезда виновна ты, мне, пожалуй, и не собраться бы приехать в ваши края. Многие монахи говорят, что я постриг тебя в монашество, с чего это они взяли, не знаю, пусть поболтают, тебе и мне вреда от этого не будет. Твоему хозяину передай мой привет и благодарность за его внимание ко мне. Кончаю писать. На вас с Валентиной призываю Божие благословение. Храни вас Господь.

Молитвенно помнящий вас схиигумен Иоанн.

12.03.1954

Новый Валаам

Уважаемая о Христе Клавдия!

Господь, по Своему милосердию, дал тебе хоть малую часть вкусить, яко благ Господь, подобно как апостолам на горе Фаворской. Святой апостол Петр сказал: «Хорошо нам здесь быть» [Мф. 17, 4]. Однако знай, иногда приходится побывать на Голгофе.

Ни против чего так не восстает диавол, как против молитвы. Иногда он наводит разные помыслы, даже хульные, иногда действует через людей, и бывают разные клеветы, иногда сухость в сердце, леность и многое другое. Это я тебе напомнил, чтобы ты не унывала, когда придется испытать упомянутое. Свое внутреннее утешение и скорбное испытание не надо никому говорить, кроме духовного отца. Неопытные в духовной жизни могут покривить духовное делание. Старайся никого ни в чем не осуждать, а о вражде сама знаешь опытом, во вражде Господь молитву не приемлет — все Святое Евангелие говорит об этом.

Вот что еще: очень бойся возмечтать о себе — что-то получила великое, а другие этого не знают. Ведь были такие подвижники, что были восхищены в другой мир и видели славу святых. Люди прославляли их, и они возмечтали о себе, и гордость диавольская овладела ими, и они падали с духовной высоты и вели жизнь распутную на посмешище людям. [...]

Господь да сохранит вас с дочерью.

Схиигумен Иоанн.

23.03.1954

Досточтимая о Христе раба Божия Клавдия!

Христос посреди нас!

Твое внутреннее переживание мне понятно, ибо я сам переживал, только у меня страха не было. Внутреннее волнение такое бывает, что на ногах не устоишь, надо садиться или ложиться, а слезы просто ручьем текут, люди кажутся все милыми, вот тут врагов нет. Такое переживание посторонним не понятно. Ты можешь поделиться с Инной, она что-то [похожее] маленько испытывала. В монастырь и в монашество не стремись. В данный момент в монастырях условия другие, так что ты можешь разочароваться. Внутренней монахиней и в миру можешь быть, а монахиня внешняя, без внутренней, — черная головешка. Прилагаю письмо монахини: ты маленько узнаешь из него о монастырской жизни, по прочтении передай Инне. Кончаю писать, на вас с Валентиной испрашиваю Божие благословение.

Прошу святых молитв ваших, ваш недостойный сомолитвенник многогрешный схиигумен Иоанн.

29.04.1954

Новый Валаам

Христос воскресе!

Боголюбивейшая раба Божия Клавдия!

Ты уж очень щедрая — столько прислала мне утешений. Даже делается стыдновато получать [все это] схимнику. Конечно, я делюсь с другими иноками. Думаешь ли ныне посетить нашу обитель? Тогда побеседуем о едином на потребу, в письме трудно все описать. Вот еще есть моя просьба к тебе: если не очень затруднительно тебе, потрудись прислать клюквы. Компот и другие сласти просто не могу употреблять, а тянет на кислое, и чувствую, [что] это хорошо. Сварю кисель и с молоком употребляю, теперь разговелись, чувствую себя лучше, а постом было трудновато. Чрево — это господин всего худого, капризный, иногда приходится уступать и подчиняться ему, силы воли не хватает победить его. Не напрасно святые отцы восставали на него, аки на врага, и с Божией помощью побеждали его. При сем прилагаю американский доллар. Призываю на вас с Валентиной Божие благословение.

Многогрешный схиигумен Иоанн.

17.05.1954

Боголюбивейшая раба Божия Клавдия!

[...] Писал я тебе о теплоте сердечной, посмотри в письмах — если не уничтожила их. Вот что еще сообщу тебе: молитву умную легче стяжать, чем удержать, это я говорю не с ветра, а из опыта. Послал я тебе книжку епископа Игнатия, получила ли ты ее? Старайся никого ни в чем не осуждать, иначе успеха не будет в духовной жизни. Сердечно, от души благодарю твоего хозяина за доброе его расположение ко мне, передай ему мой искренний привет с пожеланием от Господа всякого благополучия, а когда бывают у него в делах неудачи или недоразумения, пусть не малодушествует, потерпит и обращается к Богу за помощью, и Господь, по Своему милосердию, поможет ему. Я полагаю, что он верующий. Валентину благодарю, что она помнит меня.

Корявое это мое письмо, хотел бросить в печку, но ты сама это сделаешь по прочтении.

На вас с Валентиной призываю Божие благословение, храни вас Господь.

Ваш доброжелатель и сомолитвенник.

Многогрешный схиигумен Иоанн.

31.05.1954

Боголюбивейшая раба Божия Клавдия!

За все твои хлопоты моему не достоинству от души благодарю.

Вот и еще есть просьба: не достанешь ли сколько-нибудь луку? Потрудись прислать мне, здесь не могу достать. Некий монах сделал грядку для меня, вот я и хочу посадить лук. Совсем избаловался схимник — захотел луку. Да, я вполне сочувствую тебе и сознаю, что весной много тебе работы, ибо хозяйство большое, от переутомления вот и бессонница получилась. Такая уж наша жизнь здесь, на земле: то болезни, то скорби в разных видах, то переутомление и т.д. Валентина пусть не пугается, передай ей мой привет и Божие благословение, [меня], многогрешного, призывающего. И я, грешный, прошу святых молитв ваших. На днях ходил я на кладбище, посмотрел холодные могилки, ибо у нас приготавливают раньше несколько могил. Вот и мое бренное тело скоро опустят в холодную могилку и засыплют землей. Да, я вполне сознаю, что моя жизнь прошла, и подошел к грани перехода в вечную жизнь. Вот мне восемьдесят второй год, живу по отсрочке. Духом Святым сказано: жизни человеку на земле семьдесят лет [см.:Пс. 89, 10], и святой пророк Давид умер в семьдесят лет, а я вот сколько лет уже пережил его. Твоему хозяину передай мой привет и скажи ему, чтобы он, насколько его хватит, соблюдал свой сердечный, внутренний, душевный мир и в расстройстве не решал бы никакое дело, иначе всегда выйдет неладно. Вот еще у меня какая прихоть: тянет все на кислое, сласти совсем не могу принимать. Клюква твоя кончается, вместо чая пью кипяток с клюквой. Лимонов, как видно, теперь нет. Не достанешь ли сколько-нибудь клюквы, хоть и мятая — сойдет. Залью водой. Если не достанешь, и не надо, а меня за прихоть прости.