Михаил Овчинников - Терновый венец болезни. Опыт преодоления рака

Думаю, вряд ли кто-либо сможет вспомнить пере­ломанные «восторженными» слушателями пюпитры оркестра, виртуозно исполнившего симфонию Шоста­ковича, или растерзанные «благодарными поклонника­ми» одежды балерин по окончании «Лебединого озера» с блистательной музыкой Петра Ильича Чайковского. Не настраивают на бесовское буйство мелодии и ритмы этой чудной, божественной музыки.

«Но почему современный человек упорно ищет те формы искусства, которые еще недавно вызывали бы неприятие и отвращение, как крики и визг из окон сума­сшедшего дома? Как раз потому, что в этих апокалип­сических картинах и музыкальных "революциях", ... бой­не звуков микроб безумия, внедрившийся в сознание человека, узнает свое» [25].

Архимандрит Рафаил говорит, что такое «искусст­во» сродно внутреннему безумию. Увидав перекошен­ные истеричные лица современных «артистов», ужаса­юще гримасничающих перед зрителями, большинство нормальных людей воскликнет: «Безобразие!» Смысл этого слова зловещий и страшный. Поскольку человек - это образ Божий, а безобразие - это потеря образа Божия, вследствие чего человек становится образом демо­на. А на экранах TV у этих порочных лицедеев и лица, изувеченные в гримерках, и отвратительные наряды веют духом бездны сатанинской.

Среди кумиров юных меломанов - откровенный сатанист Брайан О'Орнер, выступающий под псевдони­мом Мерилин Менсон. Вот что он заявил в интервью газете «Аргументы и факты»:

«Мне симпатичен Люцифер .... Он захотел стать таким, как Бог, ... почему бы нет. ... Я ... не употребляю наркотики для творчества. У меня уже и так полно демонов в голове. ... Я просто стремлюсь разрушить этот мир своей музыкой».

Комментарии, как говорится, излишни. Список этот можно продолжать бесконечно: солист рок-группы «Нирвана» Курт Кобейн застрелился в героиновом уга­ре, Ян Кертис повесился перед видеокамерой, Лу Рид кололся прямо на сцене под гимн «Heroin»[26]... Вот кому в руки мы отдаем наших мальчиков и девочек...

Преподобный Иоанн Лествичник, игумен Синайс­кой горы говорил: «Наказание гордому - его падение, досадитель - бес, а признаком оставления его от Бога есть умоисступление».

Демоническому воздействию человек может подвер­гнуться на курсах ускоренного обучения иностранным языкам под гипнозом, при «кодировании» от какой-либо зависимости (сейчас даже от ожирения предлагают ле­читься «кодированием»!), при просмотре оккультной телепередачи, на сеансе у «народного целителя»... Тя­желейшие вспышки онкологических заболеваний пере­плетены с нашей бездуховностью, с каким-то снисхо­дительным отношением к возможному внедрению в нас бесовского духа.

«Есть два аспекта вечности: вечная жизнь и веч­ная смерть. Третьего состояния нет» [27].

Вечная смерть - это мучительная скорбь потери жизни вечной. Через бесоодержимого человека в страш­ные минуты приступов, вернее, при острых нападках бесов, проявляется ненависть - к Богу, к матери, к отцу, ко всему прекрасному, в чем дышит Дух Божий. А это и есть проблески ада с полным отсутствием любви и мо­рем ненависти.

Ад - это всегда разлучение, отлучение от добра.

+ + +

Страшно прикоснуться к этим безднам, родные мои. Так что, прежде чем переступить порог целительского центра или обратиться к какой-нибудь «православной» бабке, задумаемся - а не слишком ли дорогую цену со­бираемся мы заплатить за мифическое «исцеление»? Цена этого - наша бессмертная душа.

Наверх

За все, за все настигнет воздаяние,

Уйдет в песок земных блаженств река ...

Но с кем Причастие и Покаяние –

Господня сохранит рука.

Протоиерей Андрей Логвинов

Но тогда каковы же условия истинного исцеления? Принести Господу искреннее, нелицемерное покаяние и твердо решить изменить свою жизнь.

Но перестройка жизни нужна не одному заболевше­му, она необходима всем членам семьи, которые состав­ляют одно целое. Иного пути к исцелению просто нет.

- Бог нас так страшно наказывает! - восклицали две женщины, беседуя со мной в монастырском парке. - За что же это?!

Постарался объяснить им:

- Задавать вопрос о том, за какие грехи нас Господь наказывает - просто неприлично.

- Как это вы, батюшка, - несколько смущаясь, с оби­дой стали возражать подруги, - обвиняете нас в отсут­ствии приличия, вроде бы мы ничего кощунственного не сказали.

- Во-первых, такими неразумными вопросами мы ставим под сомнение Промысл Божий. А во-вторых, каждый, честно поразмышляв о своей жизни, поразит­ся: как же Бог до сих пор терпит наши безобразия! При­лично ли, сидя в грязи, уверять, что мы чистые и что нас не надо отмывать?

Вроде бы поняли и согласились. Тогда можно и далее объяснить:

- Тогда перехожу к так называемым «наказаниям», - продолжаю я. - Не наказание, как вы считаете, а вра­зумление посылает всем нам Господь, попуская наши скорби. Это лекарство для души нужно для того, чтобы мы очистились от безумия мира, ведь ничто нечистое не войдет в Царствие Небесное. А когда Сам Христос нам на помощь - разумно ли отказываться от этой помощи?

Действительно, на пути спасения нельзя терять ни минуты. Враг, атакующий нас, набирает силу, от греха изменяется и наше физическое естество. Это ведет к болезням, перед которыми медицина бессильна. А сколь­ко таких случаев, когда люди обращаются в церковь слишком поздно? Когда уже трудно чем-либо им помочь, ведь исцеление - и духовное, и физическое - требует времени...

Как-то после службы услышал спор в группе палом­ников - интеллигентных молодых людей. Чувствова­лось, что они и в церкви не впервые, и читают кое-что из духовной литературы.

- А как раньше, например, Иоанн Кронштадтский умел быстро поднимать страждущих людей, даже со смертного одра? - вопрос был задан с некоторым упре­ком и даже усмешкой. - Что же вы, современные ба­тюшки, до этого уровня-то не дотягиваете?

- Знаете, мои дорогие, - пытаюсь ответить на их сомнения, - давайте говорить откровенно. Образование у многих современных священников намного слабее, чем у Иоанна Кронштадтского, оптинских старцев, мо­литвенников почаевских и других пастырей начала двад­цатого века. В безбожное время уничтожена большая часть духовного цвета нашего общества, не работали духовные семинарии, академии. К церковному служе­нию призывались мирские люди, которые еще только начинали свой путь к Богу. Я сам только на пятом де­сятке лет впервые пришел в церковь, а до того времени создавал военные ракеты. Вот и подумайте, мог ли я или мои сверстники приблизиться к молитвенной высоте наших славных предшественников?

Святой праведный Иоанн Кронштадтский помогал людям верующим, по крайней мере, понимающим, во что они верят, имеющим хотя бы элементарное пред­ставление о духовных проблемах. Сегодня ситуация изменилась не в лучшую сторону. Соответственно, изменилась и задача священника: сначала - научить, при­вести к Богу, познакомить с основами духовной жизни. И только потом вместе с больным просить Господа об исцелении наших немощей. Если Господу это будет угодно.