Эмилиан Вафидис - Трезвенная жизнь и аскетические правила: Толкование правил преподобных отцов Антония, Августина и Макария

Кроме того, прежде чем пойти продавать рукоделие, ты должен узнать у игумена, за какую цену его продавать, нужно ли ее снижать, как следует вести себя с покупателями. Это необходимо, чтобы не нарушилась твоя духовная связь с игуменом, ведь если твои отношения с ним испортятся, как ты будешь жить? Может быть, ты и проживешь день, год, пять лет, но в конце концов ты уйдешь из монастыря, потому что за твоими помыслами скрывается демон, который стремится выгнать монахов из монастыря, — выгонит он и тебя. Что же касается цены, то монахи продавали свое рукоделие дешевле, чем это было принято в миру, — таким образом, они продавали не ради торговли, а ради нужд братства.

Устав состоит всего из одиннадцати пунктов. Несмотря на это святой Августин вновь и вновь говорит о единстве братства.

Если же им придется что-то покупать ради нужд монастыря, пусть действуют с большой рассудительностью и честностью, как рабы Божии.

Если, например, товар вызывает у тебя какие-то сомнения, поблагодари продавца и пойди купи то же в другом месте. Говорить же продавцу, что он нечестен, — позор для тебя. Ни взгляд, ни движение бровей не должны выдать того, что ты его в чем-то подозреваешь. Торговля — дело страшное. И из этого кошмара тебе нужно выйти неоскверненным. Тебе не позволяется ни лгать, пусть даже с благим намерением, ни поступать несправедливо по отношению к своему монастырю или продавцу, ни изменять своим обычаям. Пусть твои деликатность, честность, снисходительность, любовь проявляются во всем, чтобы ты вернулся в монастырь, сохранив свое благородство, оставшись боговдохновенным чадом Божиим.

Между ними не должно произноситься праздное слово. (9)

Пусть каждое твое слово имеет смысл, пусть всегда будет веская причина, чтобы его произнести. Держи язык за зубами, чтобы не вырвалось из твоих уст праздное слово. Если такое внимание к себе обязательно для мирян, то тем более для монахов. Праздное слово — это не только препятствие на пути к святости, оно и само наше спасение ставит под вопрос. И чем слово незначительнее, тем оно опаснее. Из-за того, что мы празднословим и осуждаем, Бог попускает нам иметь помыслы, плотские искушения, совершать безнравственные поступки. Но никто из нас этого не понимает. Когда мы впадаем в какое-либо искушение или терзаемся от помыслов, мы молимся Богу, чтобы Он нас от них избавил. Это исключено — Он не избавит нас. Мы сами должны найти причину помыслов. Многие люди страдают от болезней, не находя их причину. Принимают антибиотики — и никакого результата. То же самое претерпеваем и мы со своими помыслами и искушениями. Но если мы перестанем празднословить, мы исцелимся.

Очевидно, что каждый новый пункт устава вытекает из предыдущего. Здесь предостережение от празднословия относится к монахам, которые выходят из монастыря. В миру люди живут в грехе. Грех входит в их уста и выходит из них. Несомненно, что проводником грехов, помыслов, страстей, желаний и самого дьявола является слово; слова всегда исполнены движущей силы. Поэтому святой Августин заботится о тех монахах, которые выходят из монастыря в мир, и дает им наставление. «Не выходи, — говорит он, — если не можешь сохранить свои уста. Чем сказать хоть одно праздное слово, лучше останься в монастыре. Положи поклон игумену и скажи: „Отче, не способен я к таким выходам"». Какой тонкостью мысли отличается устав святого Августина! Насколько проникнут он апостольским сознанием! Как глубоко понимает святой величие крещения и христианской жизни! Его устав дышит евангельским духом!

Но какой отец Церкви и какое место Священного Писания не говорит о важности слова? Одно незначительное слово оскверняет всего человека и уводит его далеко от пути Божия подобно тому, как неосторожное движение рулем выбрасывает корабль на сушу.

Конечно, как духовный отец своих чад, святой Августин не может поверить, что в его монастыре произносятся праздные слова. Но поскольку действительность показывает, что такое случается, он устанавливает это правило.

Пусть принимаются за работу с утра и после молитв третьего часа возвращаются к ней.

Как только появляется свободное время, мы заводим разговоры. Когда мы больше всего говорим? Когда идем из церкви в келью. Но если ты выходишь из церкви и празднословишь, а тем более заводишь речь о предметах, чуждых монашеству, то разве можешь ты убедить Бога, святых и братьев, что ты действительно молился в храме? Ты лжешь. Ты ничего там не понял. И если при молитве ты случайно прослезился, то не сомневайся, что твои слезы и молитва — это действие сатаны. Чтобы избежать этого, лучше с самого утра принимайся за работу. Режим в монастыре святого Августина немного отличался от общежительного, он больше подходил пустынникам.

Часы в братствах святого Августина совершались в положенное по уставу время, и это очень правильно. Прервать работу и прочесть или выслушать последование часа легко. Но трудно, как только закончишь молитву, вновь вернуться к работе. По большей части именно тогда у нас и появляется расположение поболтать. Поэтому святой велит вновь немедленно браться за работу.

Пусть они не затягивают бесед, разве что беседа будет душеполезной.

Раньше монахи, и особенно в братствах святого Августина и монастырях святого Василия Великого, трудились вне монастыря. Даже одежду стирали за оградой монастыря. Во время работы братья хранили молчание. Таким образом, мы молчим и за трапезой и за работой, а говорим мы только о том, что прочитали в Евангелии (если Бог положил нам на сердце этим поделиться), и о том, что необходимо по работе. Ктото, может быть, спросит: не будет ли нам скучно молчать? Но скуку наводят именно слова, потому что они всегда одни и те же и потому что ими мы раним людей, и тело нашего братства раздробляется.

Этот пункт устава — великолепное зеркало, показывающее еще одну человеческую немощь — многословие за работой. Без сомнения, когда дело сопровождается разговорами, может быть, в итоге оно будет сделано хорошо, но никогда не достигнет совершенства, потому что это не благоприятная Богу жертва. Это труд и утомление, которые не приносят Божественного плода, а значит, мы не приобретаем сокровища на небесах. Только работа в молчании — благоприятная и угодная Богу жертва. Слова становятся выражением нашего эгоизма, помыслов, идей, сознания. Они показывают, что мы не члены тела Христова, а изолированные друг от друга частички этого мира. Если мы последим за собой, то убедимся, что мы произносим слова, за которыми кроется наше «я», а вовсе не откровение Господне — результат молитвенных слез и бдения. Но даже если мы и скажем нечто духовное, то и в этом можно будет найти семена нашей самости.