Станислав Сенькин - Совершенный монастырь. Афонские рассказы

Архимандрит смотрел на подвижника приветливо, давая понять, что предлагает ему свою дружбу. Но несмотря на то, что отец Фалалей был в красивых одеждах и умащен благовониями, он был все тем же «мусорщиком».

— Спасибо, что простили мою дерзость, отец Фалалей. Я это очень ценю. Но бродяги действительно сказали правду: это я вырубил половину маслин отца Евгения за деньги конкурентов, о чем, конечно, сейчас очень сожалею. Но я уже отработал половину срока в его келье, осталось еще полтора года. Несмотря на все лишения, я счастлив, потому что провел это время на Святой Горе. Так что спасибо за предложение, но я останусь выполнять свою епитимью.

— Какой же ты у нас честный и праведный, хе-хе. Ты очень ценишь свое пребывание на Афоне, верно? — спросил лукавый архимандрит.

— Конечно, это же удел Матери Божьей!

— Ты пока держишь свой обет. Хорошо. Только жаль, что ты снова отверг мою дружбу. Этим ты разозлил меня еще больше, ведь я пришел к тебе с миром. Но знай, теперь я совлеку с тебя всю праведность, крестьянин, как ворованную одежду. Дорого же ты заплатишь за отказ мне. Пошел вон!

Панайотис взглянул в разгневанное лицо «мусорщика» и вышел из кельи, молясь Матери Божьей, дабы избавила его от зла и враг видимых и невидимых.

Так проработал он в келье отца Евгения еще полгода, неоднократно встречая отца Фалалея, который был большим другом хозяина. «Мусорщик», казалось, не замечал его, и это вселило в Панайотиса надежду на то, что тот перестал держать на него зло. Но не тут-то было.

«Мусорщик» часто выезжал за пределы Афона, где предавался плотским утехам. Неподалеку от Салоников жила его любовница, которая, забеременев, стала укорять его:

— Ты, священное лицо, оставляешь меня без мужа и кормильца. Мало того, что я опозорена на все селение, ты скоро забудешь обо мне, а кто прокормит моего ребенка?

«Мусорщик» подумал и сказал:

— Есть у меня насчет тебя одна идея, ты только верь мне.

— Хорошо! — сказала женщина. — Я поверю тебе, но поторопись, а то мне придется сказать селу, кто отец будущего ребенка. Тебе от этого не поздоровится, ты ведь знаешь, на что я способна.

На следующей неделе архимандрит Фалалей выкупил год работы Панайотиса у отца Евгения за двойную сумму и привез его в селение, где жила эта женщина.

— Будешь помогать ей по хозяйству, и через полгода я отпущу тебя обратно на Афон. Я больше не злюсь на тебя, Панайотис. Я был не прав.

Когда женщина уже не могла скрывать свою беременность, она по приказу «мусорщика» указала на Панайотиса, сказав, что он силой овладел ею и сделал ей дитя. Селяне жестоко избили его как блудника и, призвав суд и священника, заставили взять женщину в жены. Панайотис вспомнил житие Макария Великого и согласился, думая, что Господь скоро восстановит справедливость. Тем более, что он помнил свой обет никогда не оправдываться. Ребенок родился здоровым и в срок, но при рождении не обличил жену чудесным образом, как в случае со святым Макарием. И стал Панайотис в поте лица своего трудиться в свинарнике, чтобы прокормить семью. Единственное, о чем он попросил жену, — это не заставлять его быть ей настоящим супругом, потому что он хотел сохранить свою девственность.

Жена чувствовала вину за свою наглую ложь, которую Панайотис безропотно принял, и согласилась. Ее все устраивало: муж давал ей свободу и кормил семью, работая в свинарнике с утра до вечера. К тому же он ей не нравился — от него всегда пахло скотиной. Панайотис сам занимался воспитанием маленького Георгиоса, которого с детства приучал к благочестию. Жена часто уезжала в Салоники «по делам», забирая порой последние семейные деньги.

Бывало, в селение заезжал «мусорщик», ведь здесь жил его бастард, и смеялся над глупым, в его понимании, Панайотисом.

— Чувствуешь мою плеть, холоп? Вот и вся твоя праведность, крестьянин, — ты муж блудницы! И, как говорится в Писании, ты составляешь с ней одно тело.

Однажды простодушный Панайотис не выдержал и ответил на это «мусорщику», что не вступает с женой в супружеские отношения и до сих пор хранит девственность.

— Ого! Неужели?! — удивился «мусорщик». — Хорошо, что ты мне рассказал об этом. Надо бы это исправить.

Через какое-то время он встретил свою бывшую любовницу на базаре в Салониках и спросил, правда ли, что они с Панайотисом не живут как муж и жена.

— Ну да! — ответила женщина. — Он хороший человек, кормит меня и воспитывает твоего ребенка как своего. Единственное его условие — это отсутствие между нами супружеских отношений. Ведь ты привез его с Афона — оттуда, где не ступала нога женщины? Не просто ведь так он оказался там? Я сама без благочестия, но уважаю своего мужа именно за это. Для меня мое супружество — свидетельство, что такой праведник — мой законный муж — будет ходатайствовать обо мне на Страшном Суде. Я предоставлена сама себе, развлекаюсь, как хочу, и меня устраивает, как ты разрешил проблему с ребенком. Если и ты будешь давать мне денег на него, я буду не против. Твой сын уже вырос.

К тому времени сыну «мусорщика» было уже девять лет.

— Знаешь, сколько у меня таких бастардов? — засмеялся «мусорщик». — Всех обеспечить даже мне не по карману. Но я тебе дам немало денег золотом и серебром, если ты принудишь Панайотиса выполнять супружеские обязанности. Ведь он твой муж и не вправе тебе отказать.

— Что ты за человек такой?! Сам сатана тебе не учитель, а, пожалуй, ученик, — с укором посмотрела женщина на «мусорщика». — Зачем тебе все это? Ты же и сам афонский монах! Как терпит тебя на святой земле Матерь Божья?!

— А вот это не твое дело, женщина! Выполняй, что я сказал, и в накладе не останешься, — «мусорщик» назвал свою цену, и женщина прельстилась большой суммой, не справившись с искушением.

— Хорошо, но пусть этот грех останется на тебе!

— Все грехи взял на себя Христос, разве не так? — рассмеялся архимандрит Фалалей.

Через неделю, решив все свои дела в городе, женщина вернулась домой и твердо заявила Панайотису:

— Хорошо бы тебе принять ванну с травами, чтобы отбить свиной запах, потому что я хочу переспать с тобой, чтобы зачать еще одного ребенка. Георгиос вырос и станет тебе помогать с нашим новым малышом. В других семьях полно детей, а у нас растет только один. Я очень хочу еще одного ребенка.

— Но мы же договорились! — гневно сказал Панайотис. — Ты прекрасно знаешь, что Георгиос не мой ребенок! Я пошел на все это только ради Христа. Я помогал тебе, кормил тебя, а ты не можешь выполнить мое небольшое условие…

— Ха! Ты думаешь, что это так легко — жить без мужней ласки? Если ты воспитываешь Георгиоса ради Христа, так переспи же со мной тоже ради Христа. Только отбей свиной запах.

Ты мой муж, а Георгиос — твой законный сын. Что же ты его признал, если это не твой сын? Пойди, позови Георгиоса и скажи, что ты ему не отец. Пойди-пойди, позови! Или спроси нашего священника, имеешь ли ты право отказывать жене в супружеских отношениях! Ты ведь женат, дорогой, и живешь не в монастыре на Афоне, а в моем доме. Так что прими ванну, чтобы отбить этот дурной запах…