Станислав Сенькин - Совершенный монастырь. Афонские рассказы

Так вот моя просьба, сынок. Если ты имеешь сердечное желание подвизаться на Афоне — вот тебе мое отцовское благословение: ступай с миром на Афон, но береги свои добродетели, не кичись ими перед другими, не показывай их без надобности. Будь скромен и силен в подвиге… Найди архимандрита Фалалея — игумена монастыря и скажи, что я простил его от всей души. Пусть не держит зла на меня за наш спор. Я виноват в нем не меньше его, потому что подобного рода споры искушают Господа. А в Писании говорится: «не искушай Господа Бога твоего» (Мф. 4.7; Втор. 6.16), — Панайотис тяжело вздохнул. — И еще… Знай — этот архимандрит Фалалей твой настоящий отец. Но и я люблю тебя как сына. Дьявол думал наказать меня тобой, но, по милости Божьей, ты стал главным утешением в моей жизни. Я рад, что воспитал тебя таким и горжусь тобой. Прости меня за все!

После этих слов страдалец Панайотис скончался со светлой улыбкой на лице, и Господь принял с миром его душу. Георгиос оплакал своего отчима, которого любил и которому подражал, и пошел в мир, открывавший перед ним все двери.

Несколько лет Георгиос колебался: жениться ли ему или уйти на Святую Гору? Благословение Панайотиса давало ему свободный выбор. Наконец желание подвига пересилило в нем все мирские желания, и он удалился в монастырь. Лет ему тогда было 25, так же, как Панайотису, когда тот впервые появился на Святой Горе. Он умел работать в саду, и его взяли помощником садовника. Молодой подвижник быстро прижился в монастыре. Монахи очень полюбили его, однако он помнил завет Панайотиса и старался скрывать свои добродетели перед ближними.

За добронравие Георгиоса приблизил игумен и сделал его своим келейником. Он был уже очень стар — священноархимандрит Фалалей — и страдал многими недугами. Его телесные и душевные мучения были очень велики. Иной раз он кричал от боли всю ночь, и всем было ясно, что игумен долго не проживет.

Молитвы святогорцев, смирение Панайотиса, общение с монахами, монастырская служба — все это изменило прежнего «мусорщика», и он стал чаще задумываться о своей греховности. Деньги, власть, связи и поистине дьявольское коварство смогли дать ему почти все в этом мире, даже место игумена монастыря. Единственное, что он не мог приобрести — это чистую совесть. Она была черна, и это предвещало отцу Фалалею адские муки.

Он полюбил своего келейника и, видя его мудрость и чистоту, решил поставить Георгиоса после себя игуменом. Он быстро постриг его, рукоположил и сделал своим ближайшим помощником.

И вот пришел час его смерти. Игумен вызвал Георгиоса — к тому времени иеромонаха Симона — к себе, желая исповедаться. После исповеди он спросил его:

— Расскажи хоть что-нибудь о себе. Кем ты был в миру? Знаю, что ты крестьянин, я презирал их раньше, об этом я тебе сказал на исповеди. Мои злые дела перед человеком, которого звали Панайотис, тревожат мою совесть, и я не знаю ничего, что смогло бы уравновесить то зло, какое я причинил ему. Я гнал его, презирал и обманывал. Но сейчас вижу, что нечестие, в котором я видел силу, обернулось против меня и свидетельствует о будущих муках. У нас был спор…

— Я знаю все, отче, и могу утешить тебя, — сказал отец Симон, держа в руках дарохранительницу.

— Как? — с немой мольбой смотрел на него отец Фалалей. — Ты просто, добрый мой человек, хочешь облегчить мне совесть, но даже исповедь не дала мне облегчения, так велики мои грехи! Если бы тот святой человек, Панайотис, смог прийти к моему смертному одру, я облобызал бы его руки и сказал, что он выиграл наш спор. Я бы попросил его простить меня. Только после этого я был бы спокоен. Но, увы, это невозможно.

Отец Симон улыбнулся.

— Знай же, что я похоронил Панайотиса и ты мой настоящий отец. Я помню, как ты приходил на похороны моей матери — с тех пор ты сильно изменился. Ты думал, что делаешь, зло, но молитвами Панайотиса Бог превратил его в добро. Все эти годы он молился за тебя. А для нашей семьи Панайотис стал настоящим ангелом-хранителем. Я даже в глубине души рад, что ты гнал его, иначе бы я лишился праведного отца. Перед смертью Панайотис простил тебя от всей души и дал мне благословение разыскать тебя и передать его слова. Матерь Божья привела меня сюда, и ваш спор с ним, наконец, разрешился. Один русский святой сказал, что не в силе Бог, а в правде. Вот пришел конец и твоему земному пути и вашему спору. А в завершение любого человеческого пути полагается одно — простить.

Архимандрит Фалалей приподнялся на локтях:

— Бог да благословит тебя… сын. Я скоро умру. Быть может, сейчас. Попроси плотника изготовить в помин моей души стасидию, и вели подарить ее храму чудотворной иконы Божьей Матери, где мы впервые встретились с Панайотисом. На ней, если игумен того монастыря не будет против, вели написать такие слова…

Он произнес эти слова и облегченно вздохнул, благодаря Бога, неисповедимым своим промыслом спасающего души наши. После этого отец Симон причастил игумена и тот умер на руках сына.

Став игуменом, отец Симон повелел изготовить стасидию из лучшего дерева и подарил ее, как и просил отец Фалалей, храму чудотворной иконы Божьей Матери. На спинке опытный мастер выточил его последние слова, завещание будущему поколению монахов: «Братья мои, помолившись обо мне, вспомните слова мои, что праведность сильнее всего на земле. Потому что в человеческой праведности проявляет Себя Бог».

«И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой» (Быт. 1.31). Божественное — совершенно! Совершенны леса, цветы, солнце, небо, звезды и луна. Совершенным Бог создал и человека, наделив его свободной волей. Человек — великая сотворенная личность, желающая стать творцом своего собственного мира. Но первородный грех повредил человеческую природу, и на всем, что по своей воле творит человек, лежит печать несовершенства.

Печаль о несовершенствах мира вызывает у людей, не забывших Бога, желание подчинить свою греховную волю воле Творца вселенной и творить только Его волю, насколько это вообще возможно. Такие люди начинают молиться, укрощать свою плоть и гордыню постом и смирением, создавая свои сообщества.

Самым великим сообществом иноков — людей, желающих жить только по Божьей воле, — является Афон, где и появился однажды этот необычный инок, искавший совершенный монастырь. В принципе, каждый человек, желающий посвятить себя Господу, ищет совершенный монастырь. Но иные понимают, что это невозможно; другие могут привыкнуть к любому месту. Некоторые ропщут из-за несовершенств, но остаются; другие терпят, но потом уходят. Все ищут лучшего, но у каждого свое представление о совершенстве. Инок, искавший совершенный монастырь, полагал, что знает, какой должна быть идеальная обитель.