Люсьен Реньё - Повседневная жизнь отцов-пустынников IV века

Совместное существование старца со своим учеником могло продолжаться довольно долгое время и быть суровой школой смирения, однако вряд ли в их отношениях всегда царил мир. Один из них вполне мог попасть в сеть какого‑нибудь порока. Так, например, один старец ходил каждый день в соседнюю деревню, чтобы продать две циновки, которые сплели он сам и его ученик Он пропивал почти всю выручку, а ученику приносил только краюшку хлеба [824] N 340. . Другой, «невероятно желчный», каждый день оскорблял своего ученика, плевал в него и ставил возле двери [825] N 551. . А иногда, наоборот, — испытанию подвергалось долготерпение старца. Так, забота аввы Нистероя о своем ученике навсегда осталась в памяти пустынников [826] А 705. . Другой авва однажды сделал замечание своему юному последователю, после чего тот покинул старца и оставил его без еды на тринадцать дней. Своему соседу, который пришел на помощь старцу, авва сказал: «Ничего, когда он сможет, то вернется» [827] N 341. .

Ученик мог покинуть своего старца по совету другого старца, если последний счел, что душа ученика будет в опасности, если он и дальше будет пребывать подле своего аввы [828] А 968. . Но такие случаи крайне редки. По большей части старец и его ученик были преданы друг другу до смерти. Когда старец, достигнув весьма преклонного возраста, становился немощным и неспособным жить самостоятельно из‑за физической или психической немощи, тогда ученик становился ему «прислужником». Известно, что Иоанн Фивейский прожил двенадцать лет подле аввы Амоя на циновке, прислуживая старцу во всем без малейшего намека на благодарность со стороны последнего. И только перед своей кончиной авва Амой похвалил своего верного ученика: «Это ангел, а не человек!» [829] А 420 (=Иоанн Фивейский. Достопамятные сказания. С. 91). (В русском переводе ошибочно указано, что Иоанн был учеником аввы Амона. — А. В. ) Еще старец мог свидетельствовать о своей почтительности тем, что просил помощи Божией своему ученику, как обещал это авва Арсений Даниилу в благодарность за те скорби, что он претерпел ради него [830] А 73 (ср. Арсений, 35. Достопамятные сказания. С. 25). . У аввы Арсения были два других ученика, Александр и Зоил, которые к нему сильно привязались. Однажды он решил покинуть их и жить отдельно, в полном уединении, но скоро пожалел об этом и снова вернулся к ним. Все трое очень сокрушались из‑за разлуки и остались вместе до смерти старца [831] А 70 (=Арсений, 32. Достопамятные сказания. С. 23–24). . На самом деле, самые суровые и строгие старцы имели самое доброе сердце. Когда авва Пимен видел, что его ученик задремал во время псалмопения, он аккуратно брал его голову и клал ее себе на колени [832] А 666 (=Пимен, 92. Достопамятные сказания. С. 147). .

Если старец радовался добродетели своего ученика, то он не хотел ничего менять в нем. Так было с аввой Сисоем и его верным учеником Авраамом [833] А 849 (ср. Сисой, 44. Достопамятные сказания. С. 179). . И авва Лонгин поступал так же со своим учеником, который вел себя безупречно [834] N 708. . После кончины старца ученик мог подвизаться один или духовно окормляться подле другого отшельника. Прежде чем самому стать старцем, авва Исаак успешно прошел аскетическую школу у Крония и Феодора Фермейского [835] А 373 (=Исаак, пресвитер из Келлий, 2. Достопамятные сказания. С. 72–73). . Александр и Зоил были учениками аввы Агафона, прежде чем стали подвизаться с Арсением Великим [836] А 110 (=Агафон, 28. Достопамятные сказания. С. 32–33). . Некоторые апофтегмы показывают, что ученики в свою очередь позднее сами становились старцами и воспитывали учеников. Хорошо известно, что в Египте с древних времен семейные связи были очень сильны. Чтобы различить людей с одинаковыми именами, здесь всегда прибавляли к ним имя отца. В апофтегмах мы, например, видим, как к именам подвижников прибавляют имя духовного отца — например, Иосиф, тот, что аввы Лота, другой Иосиф аввы Алония, Иоанн аввы Иакова, Исаак аввы Беса, Нистерой аввы Павла, Сисой аввы Антония.

У старца могло быть и много учеников. У аввы Агафона, аввы Арсения и аввы Милесия их было по двое [837] А 70, А 102, А 535. , у аввы Силуана — двенадцать [838] А 526. , а у одного старца, неизвестного нам по имени, — пять [839] N 419. . Но к самым известным старцам приходило большое число юношей или уже молодых монахов, которые учились у них, но не поддерживали с ними постоянного общения и зачастую не селились рядом. Авва Моисей после своей кончины оставил семьдесят учеников [840] Лавсаик, 19, 11. . Много их было и у Антония Великого, но, когда он умер, с ним оставалось только два монаха [841] Житие Антония, гл. 91. . Мы не знаем точных цифр, но известно, что другие старцы, такие как Макарий, Иоанн Колов, Пимен, еще при жизни воспитали значительное духовное потомство. Про авву Иоанна Колова говорили: «Что же это за Иоанн, который своим смирением подвесил весь Скит на одном малом пальце своем?» [842] А 351 (=Иоанн Колов, 34. Достопамятные сказания. С. 83). Но тем не менее у аввы Иоанна был только один «свой» ученик Обычно со старцем подвизались один или двое учеников, а остальные селились в кельях по соседству. Но только вокруг самых знаменитых старцев формировались некие монашеские объединения, о которых нам известно благодаря недавним раскопкам в Келлиях, но которые, без сомнений, существовали и в Нитрии, и в Скиту. В конце IV века, согласно Иоанну Кассиану, в Скиту было четыре церкви, что соответствовало четырем монашеским общинам, основанием для которых послужили поселения учеников вокруг одного из великих старцев [843] Иоанн Кассиан. Собеседования, 10, 2. . Примерно в то же время Палладий пишет о существовании в Келлиях «братства», объединенного вокруг Евагрия и его друга Аммония [844] Лавсаик, 24, 2. .

И в наши дни коптские монастыри, со своими кельями и церквями, имеют черты, которые можно было бы перенять и аналогичным монастырям на Западе. На самом деле они представляют собой объединение учеников вокруг одного или нескольких старцев. Образ жизни, который уже больше двадцати лет восстановлен в монастыре Святого Макария, сильно напоминает феномен, существовавший начиная с IV века в Вади–Натрун, а также в Нитрии и Келлиях. Известный современный старец, абуна Матта–аль–Маскин, прибыл сюда в 1970 году со своими учениками, которых было около двенадцати. Число учеников постепенно возрастало, и сегодня община насчитывает более сотни монахов, которые на самом деле являются отшельниками, несмотря на то, что общинная жизнь развита здесь чуть лучше, чем в других коптских монастырях. Как любят говорить монахи из обители Святого Макария, впечатляющий ансамбль монастыря — это не более чем «фасад» в пустыне. По их мнению, подлинная монашеская жизнь и подлинное пустынножительство осуществляются несколькими учениками отца Матта–аль–Маскина в пещерах по соседству с монастырем. Между духовным отцом и его последователями все еще сохраняется та же атмосфера духовной свободы, которая была свойственна взаимоотношениям старцев IV века со своими учениками. Дух Божий, что привел монахов в пустыню, остается единственным подлинным учителем, который их вдохновляет и воодушевляет.