Кристоф Шёнборн - Икона Христа

Крупный русский богослов и историк о. Георгий Флоровский в своем новаторском (но вызвавшем и возражения) исследовании [85] Origen, Eusebius and the Iconoclastic Controversy. — В кн.: Church History 19 (1950), 77-96; с ним согласен: A. Grillmeier, Der Logos am Kreuz. Munchen, 1956, 49-55; критический анализ см.: St. Gero, Byzantine Iconoclasm during the Reign of Leo III, Lowen, 1973, 103-105. изложил точку зрения, согласно которой византийское иконоборчество наиболее глубоко коренится в богословии Оригена (ок. 185-254 гг.). В христологии великого александрийца, как полагает о. Георгий, уже можно найти образчик богословия, таящий в себе предпосылки враждебного отношения к изображениям.

В дальнейшем мы продолжим изложение концепции Флоровского, но предварительно необходимо познакомиться, хотя бы кратко, с христологией Оригена [86] Следует особо назвать два труда: H. Crouzel, Theologie de l'image chez Origene, Paris 1956 и M. Harl, Origene et la fonction revelatrice du Verbe incarne, Paris 1958. . Мы сознаем, насколько трудно ее представить, — Ориген был и остается весьма противоречивой фигурой. Уже на заре жизни его или страстно отстаивали или страстно обличали, или подозревали в ереси или снимали подозрения, пока, наконец, его учение не было осуждено на одном из вселенских соборов (553 г.).

Вопреки этому сочинения Оригена, — невзирая на лишь фрагментарную их сохранность, — оставались самыми авторитетными во всех областях богословия. Его сочинения отличает невероятная широта и полнота. Ориген был несравненным экзегетом, настоящим мистиком, великим проповедником, глубокомысленным богословом. Его ученики, как бывает в истории духа, оказались неспособны удержаться на высоте учителя, — они упростили его взгляды и свели их в систему. «Оригенизм» (как система или способ богословского мышления), — а он много веков будоражил умы, — хотя и представляет собой упрощение богословия Оригена, все же адекватно отражает ряд воззрений великого ученого.

Нам адекватно известна его концепция воплощения Божественного Логоса (а она имела серьезные последствия для , богословия образа). По Оригену, «плоть» Христова, Его тело, принадлежит чувственному миру и, следовательно, сфере «теней» и миражей, а не миру истины. В своем Толковании на Евангелие от Иоанна он пишет:

Господь назван «истинным» (Втор 32,4) ради отличия от теней, отпечатков, изображений; ибо «истинное» Слово пребывает — горе, на небесах. На земле Оно не таково, как на небе; ибо поскольку Слово стало плотию, Оно и выражает Себя посредством теней, отпечатков и изображений. Множество мнимо-верующих научается (вере) лишь посредством тени Слова, а не Истинным Словом Божиим, Которое на небесах [87] In Joa II, 6, 49-50 (SC 120, 239); ср. M. Harl, op.cit., 191. .

«Ориген понимает воплощение как педагогическое приспособление Божества к возможностям человеческого восприятия» [88] M. Harl, op.cit., 141. . Если вочеловечение понимается лишь как детоводительство, то, значит, необходимо превзойти его и возвыситься до цели, которой оно служит, — до понимания Слова как такового, не постигаемого немощью человеческой.

Ориген соответственно полагает, что на протяжении своей земной жизни Иисус Христос, по детоводительству, открывал Себя под различными образами, всякий раз в согласии с возможностями восприятия отдельного человека [89] Contra Celsum (= CC), II, 64 (SC 132, 435-437); ср.: A. Grillmeier, op.cit. (выше прим. 1), 52-55. . Когда сделан вывод, что события жизни Иисуса имеют ценность лишь первой, самой элементарной ступени инициации (посвящения в веру), то сколь бы ни была истинна и глубока догадка о Божественной педагогике воплощения, она все же вселяет известную тревогу.

Тревога еще более возрастает, потому что, согласно изложенной точке зрения, страсти Христовы и Его распятие толкуются всего лишь как низшая ступень инициации (а высшей объявляются только преображение и воскресение Господа). Известное речение из Книги пророка Исайи (Ис 53,2-3: «Нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему. Он был презрен и умален пред людьми...») Ориген влагает в уста людям, оставшимся настроенными по-земному и не способным взойти на гору Преображения [90] CCIV, 16 (SC 136,221-223). . Даже проповедь Распятия на Кресте, являющаяся для ап. Павла средоточием Евангелия, по Оригену, предназначается лишь для «плотяных» (земных) верующих, а не для посвященных:

Быть христианами мы должны по духу, а не по плоти. Когда приходится проповедовать телесное Евангелие и когда мы видим, что в обществе плотяных человеков известен Иисус Христос только под видом Распятого (ср. I Кор 2,2), то следует держаться этого. Но когда те же люди будут научены Св. Духом, принесут в Нем плоды и пожелают узнать небесную Премудрость, тогда следует им позволить взять свою долю во Слове, по воплощении снова возвратившемся к Тому, Которое «в начале было у Бога» (Ин 1,2) [91] In Joa 1, 7, 43 (SC 120, 85); ср. 1,9.58. .

В этом (довольно эзотеричном) тексте вочеловечение выступает просто как переходная стадия, по завершении которой Слово возвращается к «исходном состоянию» [92] Ср.: In Joa XXXII. 25(17) (GCS 10,470, 17,27). . Для Оригена целью познания Христа является умозрение «обнаженного» Логоса, вне оболочки Его плоти. Таким способом Ориген толкует речение Иоанна Крестителя, сказавшего о себе, что недостоин развязать ремень у обуви Иисуса (Ин 1,27), — когда Слово стало плотию, Оно в известном смысле сокрылось, «притаилось», — поэтому сейчас нужно развязать ремень, чтобы увидеть Слово «без обуви, свободным от всего, что на Нем менее Сына Божия, каков Он по Себе» [93] In Joa VI, 35, 179(SC 157, 263); ср.: M. Harl, op.cit. (прим. 2), 194 и сл. Но Ориген учил не о растворении человечества Христова, а о его полном обожении (см.: Matth XV, 24; GCS 14, 419). . В свете сказанного тело Иисуса есть «земное отображение высшей действительности», т. е. Слова, Которое нам лишь «показывется во Иисусе» [94] In Joa VI, 34 (SC 157, 261); ср. тексты в: M. Harl, op.cit. (прим. 2), 203, прим. 61. .

Ориген оставляет определенную дистанцию между человеком Иисусом и Словом Божиим: Иисус не тождествен полностью Слову, Он является Его орудием [95] CCII, 9(SC 132, 303). ; Слово употребляет человека Иисуса, иначе пришлось бы действовать Его «обнаженной Божественности» [96] In Joa, Fragm. 18 (GCS 10, 498, 13). . Иисус есть манифестация Слова, и Он сам не составляет содержания Богооткровения.

В этой связи поучительно понаблюдать, как Ориген толкует речение Иисуса Христа: «Видевший Меня видел Отца» (Ин 14,9) [97] Ср.: M. Harl, op. cit. (прим. 2), 183, 186. . Иногда он толкует его исключительно в тринитарном смысле, не затрагивая воплощения [98] Например, СС VIII, 12 (SC 150, 201); In Gen Horn I. 13 (GCS 29, 17, 8); In Lev Hom XIII, 4 (GCS 29, 473,15 и 474,7); In Joa XIII, 25, 151 (GCS 10, 250,2); ср. также: прим. 17. ; иногда же соотносит его с богоявлениями в Ветхом Завете [99] Περί άρχών (= PA), II, 4, 3 (GSC 22, 130,2). ; но если фраза приведена в связи с вочеловечением Бога-Слова, то Ориген решительно отрицает, что имеется в виду телесное зрение Христа: