Гейдар Джемаль - Стена Зулькарнайна

Вот почему времени мало, и вот почему речь идет не о конфликте, а о превентивных мерах, которые перекрывают кислород тем силам, которые из шкурных соображений постараются воспользоваться любой дыркой в стене, называемой Российская Федерация.

С.П. Евкуров тоже подпадает под это определение?

Г.Д.Евкуров – просто полковник, он ничего не может. К тому же Ингушетия – это маленькая часть большой вайнахской территории. Если серьезно говорить, это бывший район Чечено-Ингушетии, масштаб республики примерно соответствует какому-нибудь Шелковскому району. Это просто знаково: отдельный бренд – Ингушетия, Евкуров. А по большому счету, Евкуров ничего не может изменить ни при каких обстоятельствах.

Потому что существует Дагестан, который сегодня фактически является интегральной частью интернационального сопротивления на Северном Кавказе. Дагестан «весит» втрое больше всей Чечни с Ингушетией, вместе взятых. А союз Дагестана и Чечни, по своему энергетическому весу и стратегической позиции, соответствует, не побоюсь этого слова, всему Южному Кавказу.

А там еще есть Западный Кавказ, в котором до сих пор силовики еще господствовали. Но это господство до поры до времени, пока не поплывет лавина на Восточном Кавказе. А там все начнет сыпаться, и крысы побегут с корабля. Поэтому сейчас времени очень мало.

Есть два главных типа сознания, образующих метафизические полюса, между которыми зажата всемирная история. Один тип сознания сегодня воспринимается как либеральный и современный, но на самом деле является древним, естественным и повсеместным. Лучше всего сущность этого типа сознания сформулировали греки: «Человек есть мера всех вещей».

Действительно, специфика человека и его отличие от всех, попадающих в орбиту его внимания существ, – от животного до ангела – это его «центральность». Человек воспринимает себя как цель бытия, как то, ради чего – опять же по выражению греков – бытие есть, а ничто нет.

Конечно, у этого полюса есть версии серьезные, традиционалистские, «духовные»… А есть версии вполне шкурные, либеральные. Древнегреческий антропоцентризм в исполнении современных финансовых воротил превращается в наглый наступательный гедонизм, где великие прозрения метафизиков трансформированы в пафос безудержного потребления. Разница между традиционализмом и либерализмом слишком очевидна!

Тем не менее, «культ человека» остается некой общей платформой того и другого, сутью первого типа сознания.

Второй же тип сознания рассматривает человека как «глиняную куклу», созданную в целях, безмерно превышающих возможности человеческого понимания. Настолько, что она, эта «кукла», все время забывается и полагает, что существует ради самой себя. В действительности же человек – участник некоего провиденциального замысла. Автор этого замысла – трансцендентный Субъект (непостижимый и ни с чем не могущий быть сравненным Бог), Который создал людей и все сущее ради своих собственных, лежащих за пределами акта Творения целей. Такой второй тип сознания отрицает, что человек есть мера всех вещей. Он утверждает, что «мерой всех вещей» является отношение к неведомому Богу. Это отношение варьируется от полного неведения через лживое теплохладное псевдопризнание к абсолютному и полному преданию себя этой непостижимой и с точки зрения реального опыта невозможной идее: единственному трансцендентному Субъекту без ссылки на которого вся реальность полностью лишена смысла.

Вся история человечества есть не что иное, как битва между двумя этими полюсами не на жизнь, а на смерть. Полюс «человека» образует субстанцию всемирной цивилизации во всех ее разновидностях. Конфуцианский Китай и Древний Египет, ацтеки и Британская империя – все это перепевы одной нескончаемой песни про «вечного Человека».

Внутри всемирной цивилизации всегда есть верх и низ, есть сияющая фигура богочеловека (дополненная и уравновешенная более мутными и множественными отражениями человекобогов), и есть массы, строители пирамид… Цивилизация – это колоссальная машина по возгонке человеческой субстанции от «земли» до «неба». Это, кстати, еще один смысл «Вавилонской башни», который акцентирует мобилизационную и проектную природу цивилизации.

Но этой всеобъемлющей организации человечества противостоит в качестве вызова утверждение, что человек есть инструмент неведомого. Парадокс, кстати, в том, что умаляя статус разумных двуногих до «глиняной куклы», носители этого типа сознания на самом деле выходят из клетки «собственно человеческого»! Как бы не была грандиозна цивилизация как всеобъемлющая действительность, как альтернативный космос в динамике бесконечного становления – апелляция к трансцендентному Субъекту и служение Его провиденциальному замыслу делает человеческую вселенную микроскопически малой, а тех, кто занят непрерывным возведением Вавилонской башни, самообольщенными идиотами. На стороне «строителей» либо полное отсутствие свободы через слияние с космосом, с бытием, с историей – в лучшем случае, «свобода» как осознанная необходимость (?!)… На другой стороне пугающая бездонная свобода через полное подчинение себя Богу! Но какому Богу? Богу, открывшему себя как абсолютная альтернатива ВСЕМУ; как противостояние традиционным объектам поклонения и страха; как невозможность сравнения, сопоставления, аналогий… ТАКОЕ Откровение об ЭТОМ Боге есть утверждение совершенного нигилизма в отношении всех человеческих ценностей, всего обычного, банального, ограничивающего! Это истинное освобождение от всех цепей, первый и последний вызов мировой цивилизации.

В таком подходе ясно, что цивилизация, которая выстраивает иерархию силы на духовном фундаменте «культа бытия», на имманентных «жизнистских» ценностях есть с точки зрения второго – монотеистического – полюса сознания не что иное, как проект сатаны. Коллективный же субъект, которым оказывается всемирное человечество, организованное в пирамиду социума, – это проекция сатаны в наш пространственно-временной континуум.

Таким образом, типы сознания преображаются в реальные силы: есть мировой социум, стремящийся вобрать в себя и переварить без остатка все, что на земле и на небе, представить себя как тень Великого существа, которая реализует проект слияния со своим оригиналом; и есть бросающая этому социуму вызов община, которая объявляет себя носителем провиденциального смысла истории, избранной частью человечества, которая будет стоять в конце истории как сообщество свидетелей.