Гейдар Джемаль - Стена Зулькарнайна

Либерализм как проект существовал, конечно, до французской революции, но окончательно он восторжествовал после 1945 года, став общепринятой системой интеллектуальных стандартов, именно с этого момента начался его постепенный коллапс, постепенное раздувание, постепенное проседание. Поэтому сегодня, в условиях дефицита смыслов, в условиях кризиса либерализма политический Ислам представляется одним из острых вызовов глобальному истеблишменту, одних он провоцирует, других завораживает, притягивает, в любом случае, является источником повышенного интереса.

Политическим Ислам был с момента своего возникновения. Он явился как проявление совершенно новой ментальности, нового сознания, которое претендовало на то, чтобы выиграть у традиционных консервативных форм сознания, прийти к власти, перепрограммировать и переопределить глобальную судьбу человечества. С самого начала Пророк Мухаммад (САС) бросил вызов тогдашним двум сверхдержавам, Византии и Ирану, которые составляли глобальный политический истеблишмент тогдашнего мира.

Теперь нужно отметить очень интересную вещь: во все времена существовало политическое общество, которое принято расхожим образом отождествлять с государством. Но только в период либерализма возникло по-настоящему отдельное государство, которое стало противостоять уже не политическому, а гражданскому обществу. Общество из политического, т. е. структурированного как система жестких классов, основанных на классовой идеологии, на классовом сознании, даже, можно сказать, кастовом сознании, превратилось в довольно аморфную структуру, определяющуюся медийным пространством, мнениями, большой вертикальной и горизонтальной динамикой, т. е. говоря простым языком, произошла определенная люмпенизация этого общества, несмотря на то, что в нем есть и культурный полюс, и полюс, близкий к низам, связанный с простым народом.

Это гражданское общество, утратив самостоятельную политическую составляющую, стало одним из мощных аргументов в той сложной конфликтной игре, которая образует фасад современной западной демократии, т. е. это конфликт государства и гражданского общества; с одной стороны, корпоративной бюрократии, с другой стороны, политических партий, которые борются за признание своих программ как можно большим сегментом электората. Но это недавнее явление. Главной частью известной нам человеческой истории всегда было существование политического общества, которое включало в себя государство как снятый факт, как некий невыделенный самостоятельный инструмент, если мы под государством понимаем просто аппарат управления.

Ислам с самого начала был не чем иным, как вызовом, брошенным этому политическому обществу как универсальному факту истории. В этом Ислам являлся продолжением традиции пророков, так же как Муса (АС) бросил вызов политическому обществу древнего Египта, а Иса (АС) бросил вызов политическому обществу Римской Империи, так и Мухаммад (САС) бросил вызов политическому обществу, которое было на самом деле гораздо более глобальным и интегрированным на международном уровне в его время, чем во времена упомянутых более древних пророков. Политическое общество структурировано на основе сословной иерархии, в то время как вызов ему брошен со стороны общины. Общество и община – это принципиально, драматически противостоящие друг другу полюса. Община, которая известна в политической терминологии Ислама как джамаат, – это структура, в которой его члены связаны между собой принципиально иными отношениями, чем в структуре, предполагающей глобальную политическую организацию больших масс сверху донизу, пирамидальную организацию общества. Джамаат – это главная характеристика политического Ислама. И вот почему мы не можем говорить о политическом Исламе, отправляясь от феноменологии той партийной структуризации, которая существует в современных национальных государствах распространения Ислама. Вот почему джамаат и партия – это совершенно разные структуры. Джамаат не участвует в электоральной борьбе, джамаат не стремится прийти в парламент, джамаат стремится принести свое влияние различными методиками – от вооруженной борьбы до лоббирования формального и неформального (в том числе иногда и через представительства политических партий в парламенте). Но в принципе джамаат – это оппозиция политическому обществу. И вот что сегодня происходит интересное: одновременно с кризисом либерализма, т. е. с кризисом тех интеллектуальных стандартов, которые окончательно победили в 1945 году, идет и кризис национального государства (всем известно, что сегодня национальные суверенитеты ставятся под сомнения с точки зрения глобальных интересов), также идет и кризис гражданского общества, потому что рухнула поддерживающаяся медийной структурой, политическими мыслителями и пропагандистами философия «общего дела». Сегодня стало понятно, что общее дело, в которое ангажированы верхи и низы, – а именно, проект жить всем хорошо, а завтра еще лучше, чем сегодня, – этот проект потерпел поражение, что признано различными мыслителями истеблишмента (даже такими, как Фукуяма). Понятно, что, говоря простым языком, на всех не хватит. Фукуяма в одной из своих последних работ откровенно пишет, что огромные массы населения должны быть либо подняты наверх с помощью генной инженерии, но это утопия, либо надо каким-то образом думать, как решить их проблему. Другие политические профессора являются более откровенными на эту тему. Один из американских профессоров, преподающий в одном из американских университетов, откровенно говорит, что 90% населения являются лишними ртами, и вопрос стоит о том, каким образом от них избавиться, потому что оставшиеся 10% вполне могут выполнять миссию человечества в космосе, реализовывать то, ради чего человечество существует.

Вопрос на засыпку, вопрос лобовой: а для чего человечество существует? Такие вопросы начинают ставиться впервые. И поскольку уже давно потерян опыт ответа на такие вопросы, они вызывают либо острый дискомфорт, неудовольствие, либо неполиткорректные ответы. Политический Ислам заново структурирует себя и называет себя политическим в отличие от неполитического суфийского, конфессионального, клерикального Ислама, только потому, что происходит резкая подвижка и перестройка либерального истеблишмента. Если бы не было этого, он по-прежнему бы пребывал в неких аполитичных формах. Я принципиально не согласен с тем, что примером политического Ислама являются различные официальные политические организации, которые в рамках национального государства ведут борьбу за электорат для того, чтобы войти в парламент и т. д. Да, это техника и тактика Ихвану-ль-муслимин, которую они считают вполне адекватной. Однако она, как хорошо показала история, в частности, в том же Египте, себя не оправдала. Эта тактика не способствует росту исламского влияния в обществе, выстроенном по калькам, по меркам электоральной демократии. По той простой причине, что электоральная демократия на самом деле не является финальным механизмом в принятии решений, в том числе и прежде всего в западных странах. Электоральная демократия является просто неким аппаратом, позволяющим старым властным структурам, старым традиционным элитам снять с себя ответственность за ход дел в обществе. Некоторым образом переложить его на плечи депутатов, избранных от народа, партий, которые предлагают свои программы и т. д. хотя за фасадом электоральной демократии стоят все те же самые элиты, непосредственные предшественники которых были там и сто, и более лет назад.