Тенчой - Исповедь монаха. Пять путей к счастью

Как-то раз водитель новенького рейсового автобуса «ПАЗ–652», курсирующего по маршруту Агинское – Могойтуй, заметил на дороге одиноко голосующего монаха в старой потрепанной тоге. Ноги монаха были обуты в кожаные гутулы – бурятские национальные сапоги. Он скромно поднимал руку, и взгляд его был отрешен.

Водитель Мунко был членом комсомольской ячейки и принимал активное участие в мероприятиях по перевоспитанию «невежественных чабанов», как он любил их называть.

Классовая борьба в эпоху перехода от капитализма к социализму состоит в том, чтобы охранять интересы рабочего класса! Так говорил сам товарищ Ленин! Вот! А куда вы, прошлый век, на своих лошадях доберетесь? Ни в космос, ни в век электроники вас не пустят! – повторял он своим родственникам пастухам.

– Другое дело «ПАЗ [10] Павловский завод автотракторных инструментов (ЗАТИ) – завод-смежник ГАЗа. Был заложен 5 августа 1930 года, начал действовать в 1932 году. 24 апреля 1952 года постановлением Правительства СССР «Завод автотранспортного инструмента» был переименован в «Павловский автобусный завод» («ПАЗ»), а уже 5 августа 1952 года первые пять автобусов производственной модели «ПАЗ–651» вышли из заводских ворот. ». Вы знаете, что Павловский автобусный завод – это один из первенцев советских пятилеток.

Сначала Мунко не мог поверить, что монахи до сих пор существуют и так запросто гуляют по улицам. Остановиться он даже не подумал. Но проехав километр, он заметил еще одного монаха в точно такой же одежде. «Как много монахов сегодня путешествует автостопом. Или это тот же самый монах? Как-то быстро он добрался сюда!» – подумал Мунко и опять проехал мимо.

Но в конце второго километра снова стоял монах в тех же самых гутулах – в этом Мунко уже мог поклясться. Его точно никто не обгонял, да и автомобили были такой редкостью в то время, что только несколько проезжало по этой дороге за день. На этот раз водитель внимательнее пригляделся к лицу монаха, надеясь найти в нем какую-нибудь странность, но оно было спокойным и умиротворенным. И опять он проехал мимо, не притормозив, а народ в автобусе уже начал перешептываться и показывать рукой на оставшегося позади монаха. «Нет мест, что я мог поделать? – успокаивал сам себя Мунко. – К тому же автобус полагается ждать на остановке, а не на дороге».

Следующего монаха он заметил еще издали, и его пробил холодный пот. «Неужели он умеет летать?» – только успел он подумать, как ноги сами нажали на тормоза. Когда Мунко открыл дверь, монах неспешно вошел, поздоровался со всеми « Мэндээ!» – что означало «здравия всем», – и спокойно сел на уступленное каким-то пожилым степняком место.

Всю дорогу Мунко смотрел в зеркало заднего вида, надеясь увидеть у монаха крылья за спиной, но так и не заметил ничего странного. С тех пор активность Мунко в комсомольской ячейке как-то поутихла, не стал он подавать заявление в партию, как планировал, и на монахов и религию наговаривать перестал. Может, это и спасло его от бед, и он прожил долгую и счастливую жизнь.

В начале 30-х годов, когда закрыли большинство бурятских дацанов, многие образованные монахи отправились в мир. Был среди них и Геше Награмба. Был он высоким и стройным и всегда носил темные очки из кварца. Он получил хорошее образование в Лхасе, а затем вернулся, чтобы помогать землякам.

Сначала он передавал сокровенные знания тибетской Тантры молодому поколению. Однако вскоре его монастырь закрыли, а религиозное образование было запрещено.

Между тем в России разбушевалась эпидемия сибирской язвы [11] В начале XX столетия в России сибирская язва ежегодно поражала более 16 тысяч человек и 75 тысяч сельскохозяйственных животных. Болезнь развивается прежде всего на открытых частях тела, чаще всего на руках, и оттуда распространяется по всему телу. . Многие люди покрывались красными пятнами, а вскоре после того умирали.

Тогда стал Геше Награмба лечить сибирскую язву. Делал он это так: брал руку больного и перевязывал красной ниткой. Затем он использовал силу своих молитв, красные пятна, доходя до нитки, останавливались, и болезнь проходила.

Говорят, чтобы получить такие способности, надо немало лет провести в затворничестве и начитать 100 миллионов целебных мантр.

Трудно поверить, что среди людей неприметно живут те, кто владеют силой, способной лечить смертельные заболевания таким простым способом. Поэтому молва об одном из них – о Геше Награмбе – ходит в народе по-прежнему. А некоторые его благодарные пациенты живы и по сей день.

Эта история произошла ещё до революции. Был в Агинском дацане старый монах, который любил пить зеленый чай с молоком. Знающие монахи приводили его в пример как истинного монаха, обладающего почти всеми качествами достойного служителя. Все свои мирские привязанности он преодолел, и единственное, что позволял себе из мирских удовольствий – чай с молоком.

Держал он при монастыре собственную корову, которая исправно давала молоко. Подоит он, бывало, свою буренку и угостит монастырскую братию вкуснейшим чаем.

Шли годы, монах состарился, спина его перестала сгибаться, и ему стало трудно наклоняться, чтобы надоить молока. Но, к удивлению монахов, он по-прежнему каждый день приносил в монастырь полное ведро молока и угощал всех своим любимым чаем.

У монастырской братии возникло подозрение – не может же старик каждый раз нагибаться! Как же он молоко добывает?

Решили монахи проследить за ним. В очередной раз, когда старик пошел за молоком, отправили по его следу юного послушника. Едва старый монах скрылся за дверью коровника, мальчик подбежал к двери и стал подглядывать в щелку.

Каково же было удивление мальчика, когда он увидел, как, оказывается, доит корову старик! Корова поднялась в воздух так, что ее вымя оказалось на уровне рук монаха. Надоил старик молока, довольно похлопал свою любимую буренку и, покряхтывая, взялся за ведро, чтобы угостить собратьев чаем со свежим молоком.

Был в Зугалайском дацане один послушник. В молодости, ещё не будучи даже послушником, любил он выпить водки. Но затем поступил в монастырь, и немало лет укрощал свои привязанности, соблюдал все запреты и посты. Пить спиртное в монастыре не разрешалось, но нет-нет, да вспоминал он о стакане водки и только вздыхал с сожалением.

Шли десятилетия. И немало добра он сделал живым существам, много совершил обходов и поклонов своей святыне – статуе Будды. Все это он совершал с твердой и непоколебимой верой в «Три Драгоценности».

Со временем поседела его голова, обрел он уважение и мудрость, но люди стали замечать его в состоянии алкогольного опьянения. Сначала на это закрывали глаза – негоже говорить дурное о старом и уважаемом человеке. Но всё же кто-то донес настоятелю монастыря. Приказал тот выследить старца и поймать на месте преступления.