Архимандрит Феофан - Неблаженные блаженные святые. Рассказы о необыкновенных подвижниках

– А можно ли просить его о молитве? – спросили у святителя.

Святитель ответил:

– Почему же нет?

Из такого ответа становится ясно, что митрополит считал Ивана Яковлевича юродивым Христа ради, а не настоящим умалишенным.

Жители Смоленска очень скоро стали надоедать Ивану Яковлевичу, являясь к нему с разными житейскими дрязгами, не стоившими серьезного внимания. Поэтому блаженный на дверях баньки наклеил объявление, чтобы всякий желающий видеть его и пользоваться его беседой входил к нему не иначе как вползая на коленях. И многие, холя свою гордыню (под видом нежелания рвать и портить одежду), предпочли оставить Ивана Яковлевича в покое.

Почти каждое утро слышно было юродивого Ивана, поющего в своем убогом помещении:

Но, видимо, и скрываясь от стихий мира покровом блаженного юродства, Иван Яковлевич не нашел уединения. Со временем он перешел жить в леса на границе Смоленского и Дорогобужского уездов в построенный им самим шалаш.

Спал он на земле, одевался зимой и летом одинаково – в белую холщовую рубаху; даже в сильные морозы не обувался. Питался Иван Яковлевич хлебом, который ему приносили ежедневно; зимой смачивал его снегом, а летом – водой из родника.

Когда в округе кто-нибудь из селян заболевал, Иван Яковлевич являлся, не будучи зван, и предрекал благополучный или печальный исход болезни. Безошибочные предсказания прославили его в округе.

Часто он, извещенный свыше и незванный людьми, являлся в семьи, которые посетила смерть близких, и принимался за чтение заупокойной псалтири. А после похорон уходил, не дожидаясь благодарности и платы.

Слышав много рассказов о жизни и личности Ивана Яковлевича, некоторые из соседних помещиков искали случая встретиться с ним. Но юродивый избегал любопытствующих, а являлся только к тем, кто действительно в нем нуждался.

Замечательно, что Иван Яковлевич часто отвечал не на вопрос, а на мысль приходившего к нему.

Зимой 1811 года Иван Яковлевич отвечал всем приходящим к нему и жалующимся на стужу:

– Подождите год-годик, и жарко будет, и мерзнуть станете.

Так и случилось. 1812 год принес страшную войну с Наполеоном.

Перед войной произошла история, которая оказалась очень важной для течения жизни юродивого.

Один из соседних помещиков, собираясь выдать дочь замуж за офицера полка, квартировавшего в Духовщинском уезде, обратился к Ивану Яковлевичу с вопросом, будет ли дочь счастлива замужем.

Иван Яковлевич ответил:

– Дурно с арестантом в Сибири – вор вором и будет.

И, повернувшись, ушел восвояси.

Помещик отказал жениху.

А тот в отместку за совет юродивого, отыскав его в лесу, жестоко избил палкой.

Предсказание Ивана Яковлевича сбылось в точности. После войны 1812 года избивший его в лесу офицер попал под суд за кражу казенных денег в бытность казначеем. За это его сослали в Сибирь, предварительно лишив всех чинов и прав состояния. Бывшая его невеста, скомпрометированная перед жителями Смоленска поступком вельможи, замуж идти ни за кого не решилась, а поступила в монастырь, где впоследствии была игуменьей и до самой смерти поддерживала переписку с Иваном Яковлевичем.

Но вернемся к печальному событию – избиению Ивана Яковлевича. Тогда его, изуродованного и окровавленного, нашли в лесу односельчане и, сжалившись, отвезли в Смоленскую городскую больницу. Там юродивый пролежал четыре месяца и выписался в тот самый день, когда в город вошли французские войска.

О жизни Ивана Яковлевича во время французской оккупации не осталось почти никаких свидетельств. Только то, что подвижник, уже воспринявший на себя Христа ради юродство, обличал вражеских солдат на улицах города за их злодеяния.

Когда же началось паническое бегство французских войск обратно через Смоленск, Иван Яковлевич с одинаковой заботливостью старался отогреть полузамерзших русских и оледеневших французов. Он сам перевязывал целые партии проходивших раненых и ежедневно носил еду скрывавшимся в лесах жителям.

Несколько раз юродивый попадал в плен к врагу. Но всякий раз бежал благодаря оплошности часовых и хорошему знанию местности.

Однажды блаженный был задержан разъездом казаков, когда отпаивал водкой замерзших французов. Казаки приняли его за неприятельского шпиона и отправили в Главную штаб-квартиру русской армии. Оттуда блаженный был вызволен по ходатайству и поручительству знавших его жителей, уже тогда называвших Ивана Яковлевича Батюшка.

По окончании Отечественной войны 1812 года император Александр I приказал Казначейству отпустить по особому назначению денежные суммы на все разоренные войной губернии. Иван Яковлевич видел злоупотребления смоленских властей, творимые с отпущенными суммами. Он бесстрашно укорял в бесчестных поступках людей, обиравших и без того разоренных смолян.

Однажды на главном городском бульваре юродивый остановил высокого чиновника и, указывая на последний полученный им орден, сказал:

– Что ты спесивишься? Ты награжден за смерть – десятки повымерли.

Это был тот самый чиновник, кому было поручено распределение денег. Он ужасно рассердился. Приказал схватить Ивана Яковлевича и посадить в острог. Кроме того, чиновник распорядился об отдаче блаженного под суд за якобы дерзкий наговор.

Жители Смоленска, присутствовавшие при происшествии, протестовали против произвола, доказывая, что Иван Яковлевич – юродивый, и что они его любят и не дадут в обиду. Сановник же, желая оправдаться и доказать, что обвинение на него возведено человеком помешанным, потребовал освидетельствования Ивана Яковлевича в Смоленском губернском правлении.

В Смоленское губернское правление праведника доставили из острога. На предложенные вопросы он отвечал, ломаясь, прикартавливая и в третьем лице.

Высшие губернские власти обрадовались возможности придраться к его ответам. В результате Ивана Яковлевича единогласно признали сумасшедшим и вредным для общества. Отправив его в городскую больницу, власти предписали содержать пациента строжайшим образом, никого к нему не пуская. На сей счет был издан Указ Смоленского губернского правления от 4/17 февраля 1813 года.