Филипп Дженкинс - Войны за Бога. Насилие в Библии

Многие люди, которые отвергли Бога Иисуса Навина, продолжали называть себя христианами и пытались оставаться учениками Иисуса, и этот их подвиг удивлял как неверующих, так и ортодоксальных христиан. Но в истории такая позиция была достаточно широко распространена, так что мы здесь вправе говорить об альтернативной форме христианства. Эти нетипичные верующие считали, что Бог есть Доброта и Свет, но этого никак нельзя сказать о том божестве, которое истребляло народы Ханаана и Мадиана{278}.

Этих альтернативных христиан называли по-разному, и мы можем потеряться в перечне ересей, движений и доктрин, которые встречаются в книгах по истории церкви, — во всех разновидностях гностиков, каинитов, сифитов, дуалистов и прочих. По мере развития мейнстримной христианской церкви приверженцы ортодоксии, которая только что получила свое определение, видели в этих других верующих своих опаснейших конкурентов. В последние годы гностики начали привлекать немало внимания, и появилось много теорий, объясняющих их популярность, однако сила этих альтернативных видов христианства во многом лежала в их стремлении справиться с ужасающими противоречиями в Библии{279}.

Многие христиане первых веков, открыв для себя Новый Завет, приходили к убеждению, что он радикальным образом отличается от значительной части Ветхого Завета. Достаточно рано в истории движения Иисуса появились люди, которые решительно отделяли благого Бога Нового Завета, явленного во Христе, от низшего капризного божества Ветхого Завета, называвшего себя YHWH. Разные секты давали этому старому Богу разные имена: одни называли его Иалдаваофом, другие Демиургом (Мастером, Ремесленником). Конечно, в древности его никто не называл Дартом Вейдером, но этот образ из «Звездных войн» хорошо раскрывает его характер{280}.

Гностические секты создали сложные мифологические системы, чтобы объяснить происхождение этих разных богов. Подчеркивалось значение иллюзии или обмана, благодаря которым низшее божество перехитрило человечество, выдав себя за самого настоящего Единого Истинного Бога, так что его стали почитать таковым многие народы. Гностики — буквально: «знающие» — освободились от этого заблуждения. Обычно такая точка зрения была связана с глубоко пессимистичным отношением к материальному миру, который был творением низшего Бога.

Как считали гностики, Христос открыл мир Духа, он пришел освободить своих последователей от уз материального творения и его Бога. Представление о конфликте между богами Ветхого Завета и Нового Завета автоматически влекло за собой полное отвержение иудаизма и иудейского закона. Во II веке сирийский гностик Сатурнин учил: «Бог евреев был одним из ангелов… Христос пришел низложить Бога евреев и спасти тех, кто верит в него, то есть тех, кто обладает искрой его жизни». Гностики особенно подчеркивали, что учение Иисуса обладало радикальной новизной, а одновременно очерняли старый закон иудеев{281}.

Подобные критики видели в Ветхом Завете раковую опухоль, которую лечить можно только удалением. Как это честно признают сами его последователи, старый Бог был убийцей: он умертвил египтян в Чермном море, повелел истреблять всех ханаанеев и другие народы. Некоторые группы настолько решительно отвергли это божество, что стали прославлять библейских героев, которые против него бунтовали, включая Каина. Они видели в Иисусе одного из таких бунтовщиков, восставших против старого Бога, господина этого мира. Как утверждал около 130 года сирийский учитель Кердон, Христос пришел «упразднить власть и гнет Демиурга, создавшего этот мир»{282}. Пятикнижие Моисея и Книга Иисуса Навина жестоки и ужасны, их Бог во всем, кроме своего имени, больше похож на дьявола.

Среди первых сторонников теории двух богов самым известным был Маркион, уроженец Понта (север современной Турции). Даже самые злые его критики признают, что Маркион занимал важное положение среди христиан: около 140 года он чуть не стал епископом Рима{283}.

Его взгляды действительно были весьма радикальными. Маркион считал, что Бог Ветхого Завета — это «автор всех зол», который «радуется войне, сознательно непоследователен и даже сам себе противоречит». Маркион указал на логические противоречия и неправдоподобные события в Ветхом Завете, прилагая рациональный анализ к текстам, которые он находил абсурдными. Сначала Бог запрещает поклонение идолам и изображения, а затем он велит Моисею сделать медную фигуру змеи ради безопасности израильтян в пустыне — и тому подобные вещи{284}.

Преимущественно же Маркион в своей критике подчеркивал нравственную сторону вопроса; он показывал, что Бог ведет себя подобно капризному тирану. Маркиона возмущали те библейские отрывки, в которых Бог ожесточал сердца своих жертв, так что они совершали злодеяния, за которые он мог потом их наказать. Маркион явно стоял на стороне тех героев Ветхого Завета, которых повествования описывало как злодеев, ставших жертвами. По его словам, смерть Христа принесла спасение «Каину и тем, кто ему подобен, жителям Содома и египтянам, тогда как ветхозаветные праведники не получили спасения: ни Авель, ни Ной, ни кто-либо из патриархов или пророков, поскольку они слепо следовали за худшим Богом»{285}.

Будучи не в состоянии примирить Ветхий Завет с Новым Заветом, Маркион вспомнил про два речения, приписываемых Иисусу: «Не может доброе дерево приносить злой плод» и «И никто не приставляет заплаты из новой ткани к старой одежде». Этими словами, думал Маркион, Христос сказал, что его благую весть невозможно примирить с Ветхим Заветом. Христианство должно освободиться от этого порочного текста, претендующего называться Писанием, чтобы стать чистым новым творением. Чтобы заложить основание для такого нового религиозного порядка, Маркион приготовил новую Библию — из нее были исключены весь Ветхий Завет и бульшая часть того, что мы называем Новым Заветом.

Маркион пользовался большим влиянием, и его деятельность вызвала немедленную реакцию. В частности, вероятнее всего, именно его версия Нового Завета заставила церковь точно определить, какие книги входят в канон. Кроме того, количество трактатов с критикой Маркиона и его школы, созданных в разных частях христианского мира, указывает на то, что его последователи жили в разных странах и его влияние было широким.

Секты гностиков и маркионитов столетиями сохранялись на Ближнем Востоке, а затем оставшиеся из них с легкостью отождествили себя с манихеями. В III веке жил пророк Мани, радикальный дуалист, учивший о том, что между Светом и Тьмой нет ничего общего. Он считал Христа предводителем сил света, которые вели постоянную борьбу с тьмой и материей. Мани вслед за Маркионом критически относился к Ветхому Завету, причем оба они ссылались на один и тот же ряд библейских отрывков. Подобно Маркиону, Мани смеялся над идеей о гармоничном единстве Библии: