Данила Зайцев - Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева

– Да, мы знаем, но оне слушать не хочут. А все им новости приносит Василий.

– Да я с радости перепишу на Василия.

Да, вот ето здорово! Что наши староверы за границей, что и вся Россия – одна и та же песня.

– Ну, сообчите им, пускай приходют, и скажите, что переводим на них.

Оне с радости приходют. Я стал им говорить:

– Моё здоровья колеблется, я не в силах больше вести етот проект, вон у вас Василий, переводите всё на него.

Василий возразил:

– Свояк, а как я без тебя?

Думаю: ах ты змея!

– Василий, как нача́л, так и заканчивай. – Все напряглись. – Я добавил: – Я вам не угодил – начинайте сами.

Андриян возразил:

– Тятя, хватит. Ну что, тятя не может, давайте переведём на Василия и будем работать дружнея.

Смотрю, тесть заулыбался, тёща засияла:

– Ну, Василий, на самом деле берись за дела, сам видишь: Данила не может. – И Василий засиял.

– Ну и как ето начинать?

– Вот Алёша, всё сделано на него. Алёша, переведи всё на Василия.

– Да, Данила, мне теперь ничего не надо.

– А что, Алёша, не хошь работать?

– Нет, без Данилы нет.

– А ты что, Данила?

– А про нас вы забудьте, побеспокойтесь об себе. – Им стало неловко. – Алёша, завтра же начинай переводить всё на них. Ну всё, конченый разговор, надо спать.

Все разошлись, остался Андриян и Алёша.

– Ну, Андриян, молодес, действуйте допоследу, надо руки развязать. А я завтра еду в Москву к Якуниным, везу муку и масло на експертизу, и зайду к губернатору.

Утром поехал в Белгород, стал звонить к Картавенке и просить встречи с губернатором срочно. Одна надёжда ишо остаётся – Евгений Степанович, ежлив он поддоржит, всё ето можно повернуть на сто восемьдесят градусов, а нет – придётся отказаться от всего. Но Картавенко стал оттягать: зачем да почему, губернатору некогды.

– Но, Николай Васильевич, ето очень важно.

– А что нужно, Данила Терентьевич?

– Николай Васильевич, ето лично с ним.

– Ну хорошо, я позвоню тебе.

– Большоя спасибо, Николай Васильевич.

Ага, дорога закрыта. Иду к Родионову, стал просить встречи с губернатором.

– Данила Терентьевич, за кажду мелочь нехорошо ходить к губернатору.

– Но ето не мелочь, ето очень важно дело.

– Но в чём дело, рассказывай.

– У меня здоровья неважно, я пролежал десять дней.

– А что с тобой?

– Да сердце.

– И что ты хошь?

– Я снимаю с себя всю обязанность и ухожу в сторону, а всё отдаю Василию. Вы сами ето знаете, оне етого захотели, и пушшай берутся за дело.

– Данила Терентьевич, но так нельзя, вся страна знает толькя тебя, ты являешься политиком, духовным, стратегой, дипломатом, ты сумел поступить правильно, и государство поручило лично тебе, но не переселенсам, и Василий здесь нихто, губернатор дал всё тебе, больше никому.

– Но, Владимир Яковлевич, вы поймите, всю роль играет переселение, без них я нихто, а у тестя и Василия вся сила по переселению, поетому я отхожу в сторону.

– Ну, давай так. Ежлив Василий придёт как твой слуга, будем с нём решать дела, а ежлив придёт как его проект, я его выгоню.

– Ну, смотри сам, Владимир Яковлевич, но встреча с Евгением Степановичем мне нужна строчно, а нет – всё рухнется.

– Ну хорошо, Данила Терентьевич, мы постараемся.

Я ушёл, звоню Алёше:

– Алёша, немедленно приезжайте с Андрияном и с Георгиям на железнодорожный вокзал.

– Хорошо, выезжаем.

Да, Родионов боится моей встречи с губернатором, ему за всё попадёт, он чётко знает, что я брошу Шебекинской район – и всё у него из рук вылетит. Да, легше ему всё скрыть, но то не знает, что всё теряет.

Приезжают Алёша, Андриян, Георгий, я наказал, как поступить Василию, ежлив он хочет, чтобы на него всё перевели, и рассказал, что говорил Родионов, но до губернатора не допускают.

– И что ты, Данила, всё ишо бьёшься?

– Алёша, ежлив губернатор поможет всё изменить и поставит, как начиналось, но толькя в другим районе и без Родионова, тогда можно будет работать.

– Да, ты прав.

– Ну, Андриян, Георгий, хороше́нь контролируйте.

Приезжаю в Москву, звоню Владимиру Димитриевичу, он мне отвечает:

– Данила Терентьевич, вас ждёт дядя Вадим Сергеевич.

– Хорошо.

Я звоню Вадиму Сергеевичу.

– Да, Данила Терентьевич, привет, я вас жду в пять часов вечера.

– Спаси Господи, Вадим Сергеевич.

Я пошёл к Руслану и всё рассказал со слезами. Он выслушал:

– Данила, не волнуйся, ето всё к добру, ето хорошо, что получилось чичас, но не позже.

– Да, Руслан, я понимаю, но сколь трудов и забот, я ночами не спал, обо всех заботился, а вот чем плотют.

– Данила, зависть всегда была и будет, ничто не поделаешь. Ну и что ты чичас думаешь?

– Руслан, в тайгу.

Он хохочет.

– Данила, ты не вытерпишь, ты человек, который любит вечно что-то производить. Но, Данила, пойми, ты не вытерпишь.

– Руслан, всё надоело. – Руслан хохочет. – Но Василий, он хочет быть лидером. Руслан, ничего с него не будет, он думает толькя про себя. – Руслан хохочет.

– Данила, мы решили отправить тебя раньше в Бразилию, ты вылетишь 4-го февраля и всё подготовишь, а мы вылетаем 8-го, 10-го будет выступления, мы уже с Павлом Ивановым договорились.

– Вот ето хорошо. А хто едет, Руслан?

– Данила, все политики отказались, сам видишь – кризис. Я дал слово – я исполню. Зайди в МИД, и что скажет Поздоровкин Владимир Георгиевич.

– Хорошо.

Я звоню Поздоровкину, он назначил встречу в четырнадцать ноль-ноль в МИДе, мы встретились, я объяснил:

– Встреча состоится 10 февраля в Бразилии в Гоясе, город Рио-Верде.

– Но, Данила Терентьевич, так срочно?

– Но вам было уже предупреждёно.

– Ну, хорошо, посмотрим, хто с нами поедет. А как там расход в Бразилии?

– Об етим вы не беспокойтесь, всё будет оплочено. Вот адрес Иванова Павла, ето будущай представитель.

– А вы что, Данила Терентьевич?

– У меня сердце больноя.

– Вот кака́ беда! Но с вами хорошо работать, вы обо всём беспокоитесь.

– Большоя спасибо, Владимир Георгиевич.

– Ну хорошо, Данила Терентьевич, будем готовиться.

В пять часов прихожу к Якунину Вадиму Сергеевичу, он меня принял, но хладно, и стал вопросы задавать.

– Данила Терентьевич, почему не отвечал на телефон?

– Вадим Сергеевич, простите, и я был больной.

– Но ответил бы, что больной.

– Вадим Сергеевич, я не в состояние был ответить, и я никому не ответил, за ето простите. – И я со слезами всё рассказал, что у нас произошло.

Тогда он смягшился и стал разговаривать ласково, но мне обидно. Рассказал про отравление.

– Данила Терентьевич, ето кака́-то ошибка, вас отравлять нихто не будет, чичас за ето строго берутся.

– Но а тогда что?

– Мы сделаем експертизу и узнаем.

– Вадим Сергеевич, вдруг что – мы собрались в тайгу. Вы можете помогчи нам економически?