Данила Зайцев - Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева

– Но оне же распяли Христа.

– Дима, хто-то распял, но не все. А сколь оне за ето пострадали – их за ето били и ка́знили, гнали со всех стран, и всегда везде были притесняемы. Но оне молодсы, всё ето вынесли и укрепли тайно во всем мире. И хто создал СССР – ето оне, а за что – чтобы выключить страну, ето резерва в мире. И кому всех больше попало? Староверам. За чё? До Никона хто лил кровь Израиля? Ето русския християне. Дима, ты слышал про холокост?

– Да.

– Ну вот опять же пострадали шесть милливонов Израиля. А ты знашь, сколь зака́знили староверов от революции и при СССР?

– Нет.

– Двенадцать милливонов. А при Никоне и до революции – бог знает сколь. Но обижаться не надо, сами виноваты. Конечно, мы чичас можем подать в суд в ООН и судить Россию за такоя пролития крови, и пускай вернут шестьдесят процентов бюджету економическое, котора была староверов до революции. Дима, но надо радоваться, что весь мир в руках Израиля, одна надёжда на них. Расскажу почему. Ежлив Господь попустил бы и дозволил бы немсам или японсам, да хотя бы русским, все бы были порабощёны.

– Да неужели мы, русски, такия?

– А вот слушай. Другия страны порабощали други́ нации, а Россия не жалела своих, пила кровь свою, вот за ето беззакония и Россия страдает.

– А скоро ли в России будет хорошо?

– Дима, ты доживёшь, а меня зака́знят.

– Как так, почему?

– Потому что правду нельзя говорить.

– Данила, как всё ето мудро. А можно с вами устроиться и жить?

– Да, а почему нельзя.

– А адрес можете дать?

– Да, пожалуйста. – И мы обменялись адресами.

– Данила, ишо один вопрос. А война будет?

– Да, скоро.

– А почему?

– Всё переполнено, и мешает Израилю Египет, Ливия и Ефиопия. Чтобы был мир, ети нации надо покорить, и в Апокалипсисе указано: из семи градов останется один. Ежлив чичас выше семи тысяч милливонов, то останется один с лишным.

– Что, всё пожгут, что ли?

– По-разному будет.

– Данила, так чётко говоришь!

– Милый сынок, изучаю.

– Данила, а хто спасётся?

– А хто Бога не забывает.

– Значит, вы спасётесь?

– Ой, Дима, мы недостойны, грешныя. Дима, я про ето могу целу книгу написать.

– Да, пожалуйста, напиши.

– Бог даст здоровья, обязательно напишу.

– Данила, не боишься рассказываешь?

– Нет. Тело могут зака́знить, но душу нихто не возмёт, окро́ме Бога.

После етого были вопросы на разны темы, и Дима вижу, что задумался. И уже подъезжали к Томску, Дима сказал:

– Данила, первой раз стречаю такого человека.

– Да, я тебе верю. Ничто никому не нужно, и встретить такого молодого парня и чтобы взял такоя внимания – ето редкость. У нас в Южной Америке меня шшитают дураком.

– Данила, тут дурацкого ничего нету.

– Хорошо, что ты понимаешь. Чичас скажи ето в мир – скажут, чокнутой.

– Да, ты прав. Ну хорошо, я всё равно вас разышшу.

– Пожалуйста, будем рады. Дима, желаю наилучшего тебе в жизни.

– Спасибо, Данила.

– Также и вам. И тебе спасибо, Дима.

Он остался, а мы тронулись дальше. Да, замечательной парень, понял, потому что грамотный.

Прибываем в Абакан, меня стречает Абрикосов Владимир Фёдорович.

– Ну, как скатался, Данила?

– Да всё благополучно.

– Ну, что хошь посмотреть?

– ДТ-75.

– Да, я нашёл тебе их три.

– Ну что, поехали смотреть?

– Да ты пе́рво отдохни с дороги.

– А я всю дорогу отдыхал.

– Нет, ты езжай в Шушенское, разберись, что тебе нужно, всё запиши. Чичас баржа пойдёт лично из-за вас, и можете везти всё что угодно.

– Но тогда мне надо Марфу, зятя и Софония.

– Нет проблемы, чичас катер там, сообчим по спутникову телефону, и оне через два дня будут здесь.

– Хорошо.

На другой день поехали смотреть трактор ДТ-75. Приехали, посмотрели.

– Сколь?

– Сто шестьдесят пять тысяч рублей.

Нет, трактор разбитый. Поехали в друго́ место – сто восемьдесят тысяч, ишо хуже. Поехали в третья – сто сорок пять тысяч, разбитый.

– Да что оне, сдурели, такая дорожи́знь?

– Знаешь, в чём дело? Оне востребованы в лесах.

– Но тако́ старьё за семь-восемь тысяч долларов!

– Давай я куплю шанс, а чичас поехали покажу, что я тебе купил.

– А что именно, Владимир Фёдорович?

– А чичас увидишь.

Приезжаем к нему на завод, что у него строют окны-двери. Он указывает:

– Вон видишь?

– Ого! За сколь?

– Сто сорок пять тысяч рублей, вездеход шестьдесят шестой. – Я проверил: ничего.

– А где его взяли?

– В школе.

– Да, в хорошим состоянии.

– Давай поедем смотреть пчёл.

– Давай.

Он позвонил хозяину, тот указал где, ето тридцать пять кило́метров от Абакана. Ну что, поехали. Приезжаем на указанноя место. Да, три пасеки, трёх хозяевов, подъехали к последнему.

– Ну что, вы продавсы?

– Да. А сколь вам надо?

– А каки́ цены?

– А смотря как будете брать. Ну, пошли покажу.

Да, пчёлы смирёны – значит, карпатски.

– А что, пчёлы карпатски?

– А как узнали?

– Смирёны.

– Да, карпатски.

– Ну, а за сколь?

– Одне пчёлы за четыре тысячи семью, с магазином – за шесть тысяч, а с мёдом, со всем – за десять тысяч рублей.

– А что так дорого?

– А давай завесим, и узнаешь. – Завесили – да, двадцать три – двадцать пять килограмм мёду. Ну да, выгодно.

– Ну, давай десять семей полнико́м.

– Когда будешь забирать?

– Через неделю.

– Хорошо, буду ждать.

– Но я вам аванс заплачу.

– Нет, ничего не надо, я вам верю, я ветеран военный, знаю, что вы исполните.

– Как вы знаете?

– А у меня глаз намётанный. – Вот тебе и новость!

– Ну хорошо, жди через неделю. – Он мне дал номер телефона и сказал: – Жду.

– Так, что ишо надо, Данила?

– Владимир Фёдорович, генератор.

– На сколь?

– Ну, чтобы гнало електросварку.

– Так ето надо не мене пяти киловатт. А ишо что?

– Некоторой инструмент.

– Ето всё у меня в магазине.

– Владимир Фёдорович, а гусят, цыплят, поросят, индюшат?

– Ну, поедем на рынок.

Приехали на рынок – уже поздно, ничего нету. Ну, придётся приехать завтра.

– Владимир Фёдорович, а коров дойны́х?

– Данила, ето надо искать в Шушенским. Возми «Шушенский курьер», и там всё найдёшь. Данила, звонит Рассолов, говорит, Марфа приехали.

– Ну, слава Богу. Уже поздно, отвези меня на автовокзал.

И я отправился в Шушенское. Да, в гостинице Марфа, Георгий и Софоний, и Неонила приехала приносить ребёнка. Но Неонилу забрала Полина к себе – ето старообрядка Белокрыническей иерархии, она Неонилу сполюбила ишо до етого, и мы её попросили, чтобы она её сводила в больницу, так как Неонила ходит последни дни, а Полина, как подружка, взялась за ето дело, и, как ни говори, она местна и знает, как поступить.

Я взял «Шушенский курьер» и стал смотреть. Ого, сколь коров дойны́х, каки́ хошь, однотёльны, второтёльна, и любой породы. Но цены восемьсот – тысяча долларов, ето по-нашему очень дорого, у нас таки́ коровы четыреста – пятьсот долларов.