Н Познанский - Заговоры; Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул

Для Мансикка этот образ бесспорно входит в круг христианской символики, потому что Пресвятая Дева часто называется Ливанским Кедром, а это образ, идентичный с крестным древом *189. Мне кажется, что независимо от символики образ сухого дерева, ст ящего вверх корнями, навеян видом веника, обыкновенно стоящего вниз макушкой, вверх черенками. В приведенных выше двух белорусских заговорах мы видели, как веник подсказывает сравнение с сухим деревом без листьев, которому не зеленеть и на корне не с оять. Веник, действительно, стоит уже не "на пни", не "на корни", а вверх корнями. Отсюда могло появиться представление о "белой березе, вниз ветвями, вверх кореньями" *190. Так зародившись, данный образ мог потом слится с другими представлениями о ч десном древе, хранящимися в народной поэзии.

Совершенно ошибочно, мне кажется утверждать, что баня в заговорах появляется вместо Неопалимой Купины, а веник вместо венка, атрибута Богородицы *191. Никакой символики здесь нет и не было. Просто-на-просто здесь совершается хорошо знакомое уже нам перенесение отмирающего обряда в эпическую часть заговора. Вместо знахарки с веником появляется образ женского существа с шелковым веником, который приурочивается, конечно, к традиционному камню *192. Даже и веник обращается в латышском заговоре в "метлу с алмазными листьями" *193.

В тесной связи с мотивом сметания стоит мотив смывания болезни. Собиратели заговоров часто не придают значения тому, что заговор читается на воду или сопровождается обрызгиванием больного и т. п., полагая, что все это проделывается для того, чтобы си ьнее подействовать на воображение пациента. Правда, прием этот так распространился среди знахарей, что теперь в большинстве случаев употребляется безо всякой связи с текстом заговора, и сами практикующие обряд позабыли его смысл. Но первоначально это было не так. Нашептывание на воду и кропление произошли из приема омовения больного. Как вместо обряда с прикольнем стали только читать заговор на приколень, вместо сечения веником - только шептать на веник и т. п., так же и вместо омовения с течение времени стали лишь шептать на воду. Омовение водой - прием лечения, распространенный у всех народов. Вода обладает очистительным свойством. По демонографам, проточная вода разрушает всякие чары *194. "Водица царица, красная девица, усяму свету помош ица" *195. Что вода была привлечена к врачеванию по параллелизму представлений, показывают сами тексты заговоров. "Как ты река матица (название реки) смываешь и омываешь крутые берега... так смывай и омывай мои ставушки"... *196. Заговор отлился в фо му просьбы. В такую же форму отливается большинство заговоров, в каких говорится о воде. Происходит это от того, что вода представляется живым существом. Ее боятся оскорбить. У нее испрашивают всех благ *197. У нее приходится просить прощения. Вода о ывает берега, коренья, каменья; можно попросить омыть и притки, уроки и т. п. Все эти болезни возможно смыть, как и стереть или смести. Обряды всевозможных омовений достаточно общеизвестны, чтобы здесь говорить о них. Возможно, что первоначально для омовения требовалась вода проточная, а самое омовение состояло в погружении в эту текучую воду, в купанье. Вода бежит, омывает берега, пески, каменья, не омоет ли она также и больного? Очень хорошо иллюстрирует это упомянутый выше старофранцузский обряд сажания больного в море у берега так, чтобы набегающая волна перекатывалась через него. Особенно часто прибегают к омовению при "сухотах и уроках" у детей. В этих случаях вода служит средством передачи болезни. Краткая заговорная формула "na psa ur k" была первоначально ни чем иным, как простым пояснением обряда. Больного купали, а потом выливали воду на чужого пса *198. Или же выливали на изгородь, приговаривая: "Uciekajcie, sychoty, na stykane ploty" *199. Укушенной змеей омывается в проточно воде *200.

Яд змеи можно смыть, поэтому укушенное место обливают водой и обтирают, приговаривая: "Jak ta woda oplywa, niech ze i to cialo oplywa"... *201. Эти приемы лечения отразились потом в эпических частях заговоров. Смывание яда отразилось в мотиве реце та, о котором будет говориться ниже. Христос дает совет укушенному змеей смыть яд *203. Обряд омовения больных часто совершается в бане (особенно при лечении младенцев). Отсюда и в заговорах - "В чистом поле стоит баня, в этой бане сидит чистая баба. - Она схватывает, она споласкивает уроки и призоры"... *204. Или этим занимается сама Богородица *205. Благодаря тому, что самые обряды омовения, паренья в бане веником (сметание, сечение болезни) тесно переплетаются друг с другом. В одних и тех же з говорах упоминается и вода и веник *206. Но вообще эпическая часть мотива смывания развилась очень слабо. С одной стороны этому способствовала живучесть обряда, а с другой - представление воды, как живого существа. Такое представление заставило развиваться текст не в форме эпического рассказа, а в форме просьбы к водице-царице. Отсюда - длинный ряд заговоров вроде приведенного выше. Аналогичен с только что разобранными мотивами мотив отстригания болезни. Мы уже видели, что, желая избавиться от болезни, состригают волосы, ногти с рук и ног и либо отдают их собаке в хлебе, либо забивают в дыру и т. д., думая, что таким образом отр зают болезнь и переводят ее на что-нибудь другое.

Нечто соответствующее мы находим и в эпических заговорах. Так, в одном заговоре у Виноградова говорится о Марии с золотыми ножницами: "она, святая Мария, обрезывает, Дух Святой остригает и обрезывает раба Божия прикосы, призоры"... *206. По обыкновению местопребывание Богородицы с ножницами меняется: то это Латырь камень *207, то престол *208, то церковь *209 и т. д. Описывается золотой стол, золотое блюдо, золотые ножницы, следует просьба к Бог родице отстричь болезнь с р. Б. *210.

Такие приемы лечения, как сечение или покалывание больного, основываются на вере в возможность подействовать физически этими средствами на болезнь, представляющуюся в виде живого существа. На том же основан и прием лечения, описанный в следующем заговоре. "На мори, на кияни ляжиць бел камень латырь, на тым белым камни латыри стоиць золотая кузьня. У той кузьни Кузьма-Дземьян, Купалный Иван дванатцаць молойцов, дванатцаць молотов. Кузьма-Дземьян, Купалный Иван! бейця, побивайця лихую чемерь, выбивайця р. б..." *211.

По заговору от часотки "не сером каменю стоит трицеть три кузнеця, держат трицеть три молота и бьют, отколачивают" болезнь *212. Новую редакцию мотива с иными действующими лицами находим у Виноградова *213. Мне не известно способа лечения, подходящего к описанному в заговоре. Но можно с большою вероятностью предполагать, что он существовал. Можно на том основании, что существу т этот прием на Западе. Только там он применяется к лечению не скота, а людей. В этом и заключается главное препятствие к решительному утверждению. В Штампордгаме больного ребенка приносят в кузницу. Кузнец кладет его на наковальню и замахивается изо всей силы молотом, потом опускает молот, осторожно касаясь ребенка. Вероятно, было что-нибудь подобное при лечении чемеря.