Алькор - Расстановки и жизнь. Часть 1. Любовь над пропастью Берта Хеллингера

Вдруг Софья сказала: «этот семинар можно назвать семинаром тяжелых сердец» и приглашающе посмотрела прямо на меня. Я вспомнила Алю и немецкого соседа, и моя дернувшаяся было вверх рука опустилась.

На следующий день целая половина семинара была посвящена «обмену впечатлениями». Обмен начался с того, что на сцену, поодиночке и группами, начали выходить «нужные» Хеллингерам люди, и нудно рассказывать про свою благодарность школе Хеллингеров.

Вначале на сцену вышла координатор итальянской группы Аделина, софьина помощница и доносчица. Она тошнотворно- долго пересказывала содержание методичек, которые лежали у каждого ученика на коленях, очевидно, усомнившись в способности учеников эти методички прочитать. Затем Аделина решила добавить к методичкам кое-что от себя, сообщила, что в школе Хеллингера «все куры сидят на одном насесте», и, в подтверждение своих слов, показала нам слайд с курами.

Последовавший за ней латино-американский участник превзошел ее, казалось бы, непревзойдимое выступление, не только по количеству времени, но и по отсутствию содержания. В его речи повторялась только одна фраза: «я написал книгу», но зато столько раз, что никто из присутствующих не забыл эту фразу до конца своих дней, и никогда в жизни не взял его книгу в руки.

Потом появилась Позеева, и начала благодарить Хеллингеров за то, что они ее любят, потом вышел кто-то еще, и еще, и, в конце концов, на сцене набилось столько «нужных людей», что им не хватило места, и всех их, вместе с сидящими в зале, отправили на перерыв.

В перерыве я спросила у Вебер, может ли она мне помочь сменить отель, с которым у меня были большие проблемы.

Вебер удивилась: «странно, что вы остановились в трехзвездочном отеле. У нас все живут в «пяти звездах!» Я промолчала, хотя и знала, что это неправда: в «пяти звездах» жили координаторы и переводчики, а большинство учеников жило как раз в «трех». Но, удивившись, Вебер тут же наш разговор завершила, и оставила меня с тем, с чем я и была.

Этот разговор напомнил мне одну статью. В этой статье участник семинара Карлоса Кастанеды писал, как он приехал на семинар на автобусе, а русско-украинские ученики, видя это, воскликнули: «Господа! Среди нас нищие!».

Многие участники семинаров Хеллингера тоже были сильно озабочены тем, чтобы их не приняли за «нищих». Была одна украинская участница, которая жаловалась на то, что у нее очень маленькая зарплата, и сокрушалась тем, что ей не хватает денег на следующий семинар. Но зато жила она, «как все», в пятизвездочном отеле.

Передо мною вопрос, что выбрать: семинар или проживание в пятизвездочном отеле, никогда даже и не вставал, потому что семинар всегда был у меня в приоритете. Но были, оказывается, и ученики с другими приоритетами (или, может быть, вовсе не с приоритетами, а с внушенными им представлениями о том, что нельзя выглядеть «хуже всех остальных»?).

Вебер ни разу, за все время моей учебы в этой школе, не сделала ничего для того, чтобы сократить мои расходы, но зато делала все возможное, чтобы их увеличить. Видимо, мое проживание в пятизвездночном отеле соответствовало ее представлениям об Идеальном Ученике Hellinger leben Schule.

У Позеевой представления об Идеальных Учениках были точно такими же, как у Вебер. Позеева формировала группы для заселения в пятизвездочный отель еще в России, и распределяла учеников по парам. Тех учеников, которые бронировали отели самостоятельно, а не через нее, она сильно не любила. Почему? Да очень просто! – у нее не было над этими учениками власти!

Не любила самостоятельных учеников и Повалий, координатор украинской группы. Как она использовала учеников для своих целей, я расскажу немного позже.

«Я-терапевт и не могу переходить на уровень политики. Если захотеть перевести семейную расстановку в политическую сферу, что-то было бы потеряно, а не прибавлено. Движениям души это не надо. Они достаточно сильны и действуют в свое время. А через некоторое время, быть может, в общем поле произойдет смена сознания». Б.Хеллингер.

В предпоследний день семинара Софья устроила широкомасштабную «китайскую расстановку». До того, как я побывала на этой расстановке, я даже не догадывалась, что Хеллингеры были озабочены китайскими проблемами. Видимо, в Германии они все проблемы уже решили, и перешли к проблемам других стран (ведь в других странах нет Хеллингеров, которые решали бы их проблемы! Кто же им, бедным, поможет!). Позже, я узнала, что устраивать под конец семинара нечто грандиозное и пафосное было для Хеллингеров обычной практикой. Наверное, они полагали, что международные расстановки оставляют в душах учеников такой неизгладимый след, что заставляют их, после окончания семинара, долго эти расстановки вспоминать.

Берта во время решения «китайской проблемы» на сцене не было. Не знаю, делала ли Софья эту расстановку с согласия Берта, знаю только, что подобные действа совершенно не соответствовали его характеру и его правилам. Может быть, он специально ушел со сцены, чтобы всего этого не видеть.

Началось все совершенно обыденно и безобидно. На сцену вышла семейная пара, муж- немец, жена- китаянка, живущие оба в Германии. У этой пары была небольшая семейная проблема. Почему для решения ее проблемы понадобилось делать расстановку на весь Китай, так и осталось загадкой для всех, кроме Софьи. Но Софья решила за Китай взяться, и она за него взялась, и взялась она за него лихо. Софья сразу же положила на сцену кучу заместителей, которые оказались абортированными детьми «всего Китая», а потом добавила к ним еще несколько «абортированных» куч. «Весь Китай», в лице участников семинара, начал рыдать, кричать, ползать и стонать. Мучился «весь Китай» очень долго, и так долго, что даже дошел до конца регламента. Но с регламентом Китай потягаться уже никак не мог. Регламент семинара был для Хеллингеров настолько священной вещью, что Китаю пришлось перед ним отступить, и успокоиться, и убраться восвояси, хотел он того, или не хотел. Хеллингеры очень чтили свой регламент и свое рабочее время, и не позволяли себе задерживаться на семинаре ни на одну минуту дольше положенного. Даже в такой судьбоносный момент, когда решалась участь Китая, когда «все прогрессивное человечество», в лице участников семинара, трепетно устремило на эту расстановку свой, полный надежды, взор, нарушать регламент было никак нельзя! А посему Софья быстрехонько свернула свою постановку, то есть, оговорилась,– расстановку, и отправила «абортированных детей» и взрослых по домам. Семейная пара, чью проблему Софья этой расстановкой, якобы, решала, так и просидела безмолвно все время на сцене, глядя сверху вниз на агонизировавший Китай. Кто, вообще, дал Софье право доводить расстановку до состояния агонии? Ни один человек на свете не имеет права вскрывать столь сильные и столь болезненные чувства без разрешения клиента, а клиентом, в данном случае, была не одна семейная пара, а весь Китай!