Татьяна Баршай - Он от нас не ушел. Воспоминания о духовном отце – приснопамятном архимандрите Науме (Байбородине)

Как радостно и удивительно мне было, когда мы вместе с матерью Серафимой, будучи в Ташкенте, посещали одну престарелую инокиню по имени Параскева. Ей было более девяноста лет, но у нее были светлый ум и хорошая память, она помнила всю свою жизнь до мельчайших подробностей, не теряя при этом реалий современности. Я часто вспоминаю с большим самоукорением для себя, как эта престарелая матушка вычитывала ежедневно свое иноческое правило, не присев. Она стояла все время молитвы благоговейно перед иконами, при беседе с человеком она внимательно контролировала каждое свое слово, была деликатна, тактична, дай бы Бог молодым такими быть! И вот вдруг что я слышу! Матушка, выбрав момент, очень осторожно, без посторонних, спросила у матери Серафимы (которая ходила тогда в мирской одежде и для всех была просто Александра Андреевна), не в постриге ли она? И тут выяснилось, что постригал их один человек: одну – архимандрит Иоасаф, а другую он же – архиепископ Иоасаф! Было так радостно! Как все связано в духовном мире! Дивны дела Твои, Господи!

Митрополит Леонид (Поляков)

Третий святитель, находившийся с батюшкой в тесной духовной связи, – это митрополит Леонид (Поляков), удивительно культурный, образованный и смиренный архиерей, врач по мирской специальности.

Известно, что в школе в одном с ним классе учились два его друга, ставшие в дальнейшем очень известными людьми в нашем Отечестве.

Это великий артист Аркадий Исаакович Райкин, Герой Социалистического труда, и великий ученый – физик и математик, трижды Герой Социалистического труда, Яков Борисович Зельдович, один из создателей атомной бомбы в СССР. Всю жизнь они сохраняли свою дружбу, которая, по понятным причинам, держалась в тайне. Аркадий Райкин любил отдыхать в Юрмале, а там была летняя резиденция латвийских православных архиереев, так что эти друзья виделись регулярно [13] http://toksovo-sobor.ru/novelly-o-mitropolite-leonide-polyako/ .

Владыка Леонид очень чтил батюшку Наума. Поэтому первым монастырем, куда стали поступать батюшкины чада женского пола, был Рижский Троице-Сергиев монастырь.

Шестьдесят лет прожил батюшка в Лавре. По свидетельству братии лаврской, за все это время он ни разу не пропустил братский молебен. Это важная в нем черта – великая собранность и дисциплинированность, ответственность. Полагаю, что именно этим и обусловлено такое огромное количество его духовных чад. Говорят о батюшке, что он был требовательным к своим пасомым. Но прежде чем с кого-то что-то требовать, он неопустительно и неукоснительно исполнял все сам. Его жизненная позиция была четко сформулирована. Много раз я слышала, как старец говорил, что во всей своей жизни, при совершении любого действия, нужно руководствоваться принципом: «ВО СЛАВУ БОЖИЮ И ПО ВОЛЕ БОЖИЕЙ И ДЛЯ СПАСЕНИЯ ДУШИ СВОЕЙ И БЛИЖНИХ».

Тем, кто стал окормляться у отца Наума в 60-е годы, такими далекими и несбыточными казались батюшкины предсказания о том, что гонения на Церковь утихнут и будут вновь открыты монастыри и многочисленные храмы. Ведь до открытия в 1987 году Толгского монастыря, на всей огромной территории РСФСР не было ни одного женского монастыря. В советское время было несколько монастырей на Украине, в Белоруссии, в Молдавии, в Прибалтике. А в России – ни одного. Батюшка готовил кадры одновременно для грядущих земных трудов и для небесного гражданства. По всей территории бывшего СССР батюшка основывал общинки, где люди вели жизнь, подобную монашеской: кто-то был старшим, остальные жили по послушанию. Вели общее хозяйство, ходили в храм (часто трудились в приходском храме певчими, просфорнями, да всем, чем требовалось), исполняли домашнее молитвенное правило. Одна из таких общин была при Успенском соборе города Владимира. Большинство трудившихся при Успенском соборе сестер поступили в Рижский Троице-Сергиев монастырь. В дальнейшем из рижского монастыря вышло более двадцати игумений, которые открыли и восстановили разрушенные и закрытые обители. О тех, кто жив, писать не буду, о них напишут или они сами расскажут о себе, а тех, кто уже преставился в Вечные селения, хочу поименовать. Это сестры – игумения Митрофания (Перетягина) (Пенза), игумения Никона (Перетягина) (Шамордино), игумения Тавифа (Горланова) (в схиме – Фамарь, Муром). Также трудилась во Владимире врач-педиатр и певчая Успенского собора, будущая настоятельница Суздальского Покровского монастыря – покойная ныне игумения София (Комарова), верное чадо старца. К ним присоединилась и бывшая просфорня владимирского Успенского собора – настоятельница Феодоровского монастыря в городе Переславле-Залесском игумения Варвара (Чекоткова).

Игумении Митрофания и Никона (Перетягины)

Подобные общинки – питомники для взращивания будущих монахинь – у батюшки были в разных концах страны: в Перми, в Пензе, в Эстонии, в Казахстане и во многих других местах.

Самые первые чада батюшки – это ровесники моих родителей и даже бабушки с дедушкой. Кстати, мои бабушка и дедушка – мамины родители – и были одними из первых чад иеромонаха (будущего архимандрита) Наума. Казалось бы, то, чему учил батюшка, было самым простым и ни для кого не новым.

Игумения София (Комарова)

Это самые обычные правила: если ты семейный человек, то береги свою семью, знай только своего супруга, относись по совести к детям: во-первых, всем им дай жизнь, а во-вторых, учи их вере и благочестию, сам будь им примером стойкой нравственности.

Если же ты не имеешь семьи, храни себя в чистоте, не позволяй помыслам властвовать над тобою, имей собранный ум, учись молитве – беседе с Богом. Правда, молитве батюшка учил не только монашествующих, но и семейных. Все батюшкины чада имели определенные молитвенные правила, ежедневно читали Евангелие, Псалтирь. У моей бабушки, к примеру, был в семье обычай пропевать определенное количество молитв Иисусовых и Богородичных. Это было небольшое правило, минут на пятнадцать-двадцать, но исполнялось неукоснительно.

Когда отец Наум выходил на исповедь, к нему сразу же выстраивалась огромная очередь. Одна старица из самых первых чад рассказывала, как она, будучи юной девушкой, первый раз попала к батюшке. Девушка увидела, что к иеромонаху Науму самая длинная очередь, а как раз исповедовалась маленькая девочка, лет десяти-одиннадцати. Девочку ожидала мать. Девочка отошла от исповеди в совершенно потрясенном состоянии и сказала: «Мама! Ведь он мне всё-всё сказал, чего и ты не знаешь, и никто не знает!» А девушка – будущее чадо Батюшки – услышала слова ребенка и подумала: «Интересно, чего он там такое говорит? Ради такого дела постою, сколько бы ни требовалось!»