Рональд Данн - Когда небеса молчат

Пережив опустошительную трагедию, пытаясь собрать воедино осколки нашей веры, мы вызываем Бога на ковер и требуем от Него объяснений — и пусть Он только попробует не предоставить нам достаточно веских обоснований того, что сделал! Но мы забываем, что Бог — это Бог, и Он не обязан отчитываться перед нами за Свои поступки.

И наконец, наш последний и, пожалуй, самый обоснованный повод задаваться вопросом «почему?», это то, что мы не можем жить в догадках. Этот компьютеризированный, «телевидеонизироваииый» век провозгласил, что никаких тайн больше нет, они просто недопустимы. Все в этом мире должно быть разобрано на части, отправлено на рентген, сфотографировано, идентифицировано и классифицировано. Когда мы задаем свой привычный вопрос, все, что нам нужно, — это получить простое, незатейливое объяснение случившемуся, чтобы не ломать себе голову над какими–то досадными загадками.

Поэтому неудивительно, что такой небывалой популярностью пользуется движение сторонников «евангелия процветания». Оно предлагает простой ответ на любой вопрос и легкое решение сложнейших задач. Мы освобождаемся от столь обременительной обязанности — мыслить самостоятельно. Мы приходим на все готовенькое. Люди требуют ответов, требуют гарантий, им нужен вождь, исполненный уверенности, который скажет: «Да, я все знаю, и я вам объясню!». Воля и власть Божий пойманы, как бабочка в сачок, теми, «кто знает что здесь к чему», и помещены в рамки нехитрой инструкции для пользователя: «Нажми, потяни — щелк — ответ получи!».

Но тайна остается. И, как сказал Габриэль Марсель, «Странно как–то получается, но, похоже, именно страдания способны привнести в нашу жизнь духовный смысл и именно потому, что таят в себе бездну непостижимого и неразгаданного». [30] Gabriel Marcel, Being and Having, trans, by. Kathryn Farrer (London: Dacre Press/Westminister, 1949), p. 143.

Но однажды, когда я мучительно боролся со своими переживаниями, меня вдруг посетила мысль: «А что если я задаю неверный вопрос?».

Эта мысль не давала мне покоя: ответа на вопрос «почему?» не существует вообще, потому что это не правомерный вопрос. Глупо надеяться отыскать правильный ответ на неправильный вопрос, а, но моему глубокому убеждению, мы именно этим и занимаемся.

Я потратил многие месяцы, проштудировал от корки до корки всю Библию и другие самые различные источники в поисках спасительных объяснений. У меня набралось их с десяток. Но, даже имея десять возможных вариантов ответа, мой вопрос так и оставался вопросом. Точнее, более верным будет сказать, что ни один из доводов не был в полной мере исчерпывающим. Боль не унималась.

Недавно я беседовал с одним отцом, чей сын погиб при трагических обстоятельствах. Оглядываясь назад, на то что произошло тогда и каковы оказались последствия, он обнаружил, что нет худа без добра: несколько его родственников пришли ко Христу.

«Но этого мало! — воскликнул он вдруг. — Этого мало!»

Кто вправе спорить с этим человеком? Что может утешить несчастную мать, чья дочь была изнасилована и убита? Только возвращение ее девочки домой живой и невредимой. Можно возражать, и не без оснований, на то, что смерть ребенка способна послужить во славу Господу, но простим раздавленных горем родителей за их горький упрек: «Пусть Бог зарабатывает Себе славу в другом месте! Верните нам наше дитя!». Я надеюсь на это прощение, поскольку и с моих уст слетали эти слова.

Несколько лет назад недалеко от нашего дома рухнул на землю огромный самолет. Тогда в катастрофе погибло более ста тридцати человек. Но тридцать пассажиров чудом уцелел. Одним из них был молодой человек, чьи жена и маленький ребенок погибли. Я слышал, как одна женщина утешала говоря: «Не переживайте, вы еще молоды. Вы снова женитесь, и у вас еще будут дети!».

Я также знал семью, в которой было девять детей и один из них умер. «Доброжелательницы» подобного рода могли бы сказать им: «Ну что вы расстраиваетесь? У вас же есть еще целых восемь сыновей и дочерей!».

Но ведь это ничего не значит! Ни восемь, ни восемьдесят других детей не заменят вам того одного, которого вы потеряли. Подобные утешители ведут себя так, как будто они не воспринимают наше горе всерьез. Ответ одного человека другому всегда остается загадкой для последнего и даже может довести его до отчаяния.

Только поймите меня правильно. Я уверен, что когда мы сами шагнем в вечность и пелена неведения спадет с наших глаз, мы согласимся со всем, что совершил в нашей жизни Господь. «Да, — скажем мы, это было действительно к лучшему. Теперь я это понимаю». Мы будем довольны и не станем жаловаться и роптать. Однако но эту сторону бесконечности один маленький ответик стоит дюжины ответов на небесах.

Следовательно, «почему?» — вопрос неверный, поскольку он в конце концов ничего не решает. Поэтому когда окружающие в порыве искреннего желания утешить нас начинают навязывать нам свои объяснения, мы можем остановить их слонами древнего страдальца: «Как же вы хотите утешать меня пустым? В ваших ответах остается одна ложь» (Иов 21:34).

К. С. Льюис делится результатами своих поисков недостижимого ответа:

Так где же Бог? Больше всего меня беспокоит следующее: когда вы счастливы, очень счастливы и не ощущаете острой потребности в Боге, стоит вам обратиться к Нему со словами благодарности и хвалы, как вы будете приняты Им с распростертыми объятиями. Но как только вы оказываетесь в беде, когда у вас не осталось никакой надежды, пойдите к Нему, и что будет? Дверь захлопнется у вас перед носом, и вы услышите, как один за другим запираются засовы. А затем — тишина. Вам остается только развернуться и уйти. [31] C.S.Lewis, A Grief Observed, (New York: Bantam, 1976), pp. 4, 5.

Наша ошибка заключается не в том, что мы не находим верных ответов, а в том, что мы задаем неверные вопросы.

Как сказал Кристофер Морли: «У меня для Бога припасен не один миллион вопросов, но, когда я сталкиваюсь с Ним лицом к лицу, они улетучиваются из моей головы и теряют всякий смысл». [32] Quoted by Wiersbe, op. cit., p. 51.

По мере того как углубляются наши знания о Боге и укрепляются наши с Ним отношения, мы начинаем больше доверять Ему; а чем больше мы Ему доверяем, тем меньше становится наше желание все понять. Осознав эту простую истину, мы можем обрести, наконец, долгожданный покой.

В девятой главе Евангелия от Иоанна рассказывается история об одном слепорожденном и его встрече с Иисусом Христом. Проходя мимо, Иисус обратил на него Свое внимание. В те времена на всех проезжих дорогах было полно несчастных, уродов и калек, которые из–за своих физических недостатков вынуждены были попрошайничать. Они стали настолько привычным зрелищем, что люди практически не замечали их или воспринимали этих бедолаг только как досадую помеху на пути, с которой вынуждены были мириться.