Филип Янси - Где Бог когда я страдаю?

Давайте взглянем на еще одного «врага» — на чувство вины. Многие предпочли бы вовсе убрать его из своей жизни. Но представьте себе мир, который не знает о вине, и общество, которое никак не ограничивает своих членов. В юриспруденции термин «здравомыслие» определен, как «способность различать добро и зло». Без чувства вины мир скатился бы к безумию.

Чувство вины — болезненный сигнал, который посылает совесть, чтобы сказать нам: внимание, мы поступаем неправильно! В этом случае нужно сделать две вещи. Во–первых, подобно тому, как мы ищем причину боли, установить причину, по которой возникло чувство вины. Ведь порой оно бывает ложным. Психологи это знают: они часто помогают людям избавляться от ложного чувства вины. Во–вторых, после того как причина установлена, нужно сделать следующий шаг — освободиться от вины.

Но не поддавайтесь первому порыву, желанию как можно скорее избавиться от ощущения вины (равно как и от боли). Смотрите глубже, ищите причину. Если вы отмахнетесь от чувства вины, подавите его, то оно не выполнит своего предназначения — не приведет вас к прощению и примирению. Само по себе чувство вины, как и боль, ничего не значит: они лишь указывают на то, что требует вашего внимания и вмешательства.

А если представить себе мир без другого вида страдания — без одиночества? Была бы возможна дружба или любовь, если бы Бог не заложил в нас потребность в общении? Именно эта потребность и не дает нам жить отшельниками. Но, значит, человеку необходимо познать боль одиночества, которая заставляла бы его покинуть свою нору, выйти к людям.

Не буду лукавить: в нашем мире много страданий и скорби. Но даже когда случается трагедия и помочь горю ничем нельзя, у человека все равно остается выбор — как отнестись к случившемуся. Преисполниться злости и обиды или попытаться найти в событиях, которые причинили боль, доброе зерно.

Не так давно в Лондоне провели опрос среди пожилых людей. Их спросили о самом счастливом времени в их жизни. Шестьдесят процентов опрошенных ответили: «Война, время бомбежек». Каждую ночь немецкие бомбардировщики сбрасывали на город тонны взрывчатки, превращая его величественные здания в груды щебня. И что же? Пережившие бомбежки вспоминают это время с ностальгией! Ведь именно те страшные дни научили людей держаться вместе и трудиться во имя достижения общей цели — победы. Беда показала им, что такое мужество, надежда, сострадание.

Когда у меня случается что–то плохое — ухудшаются отношения с женой, я ссорюсь с другом, терзаюсь чувством вины из–за промаха, сгораю от стыда из–за невыполненного обещания — я пытаюсь приравнять эти события к физической боли. Я стараюсь воспринимать их как сигнал: ага, вот на что надо обратить внимание, вот что следует изменить. Я хочу быть благодарным. И я действительно испытываю благодарность — правда, не за саму боль, а за возможность откликнуться на нее и вынести из того, что кажется лишь злом, нечто доброе.

Иисус передал всю парадоксальность природы бытия словами: «…кто хочет душу (жизнь) свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою,.. тот сбережет ее» (Мк 8:35). Это утверждение идет вразрез с курсом на самореализацию, который предлагает нам современная психология. Однако, если разобраться, христианство предлагает более глубокий подход. Христианская философия утверждает: подлинное Удовлетворение человеку приносит не осуществление Желаний, а служение другим людям. Христианское сужение — еще один пример тесной связи между страданием и радостью.

Я — журналист. За годы работы мне доводилось брать интервью у самых разных людей. Этих людей условно можно разделить на две группы: «звезды» и «служители». К звездам я отношу известных футболистов, актеров кино, музыкантов, писателей, телеведущих. О них пишут в журналах, их показывают по телевидению. Мы благоговеем перед ними и пытаемся как можно больше узнать об их жизни. Нам интересно, как они одеваются, что едят, каким видом спорта занимаются, кого любят и какой зубной пастой пользуются.

Должен признаться: наши кумиры — очень несчастные люди. Большинство из них несчастны в браке. Многие пережили развод. Практически ни одна «звезда» не может жить без личного психотерапевта. Людей, ставшими для нас героями, постоянно терзают сомнения. Они никак не могут решить вопрос собственной значимости.

Встречался я и со служителями. Это люди, подобные доктору Полу Брэнду, который двадцать лет проработал в Индии среди самых презираемых изгоев общества — больных проказой. Это медики, которые оставили высокооплачиваемую работу и отправились лечить больных в захолустье. Это сотрудники миссий милосердия, которых я встречал в Сомали, Судане, Эфиопии, Бангладеш и других центрах сосредоточия человеческих страданий. Это переводчики, которые отправились в джунгли Южной Америки, чтобы перевести на местные наречия Библию.

Я всегда восхищался этими людьми. Их пример воодушевлял меня. Но мне и в голову не приходило им завидовать. Однако сейчас, размышляя и сравнивая звезд со служителями, я отчетливо вижу: в привилегированном положении находятся служители. Они трудятся день и ночь за скоромную зарплату. Ими не восхищаются, им не аплодируют. Они растрачивают свои таланты и способности на убогих и сирых. Но почему–то действительно получается, что отдающие свою жизнь — обретают ее. В нашем жестоком и несправедливом мире они обретают мир иной.

Когда я задумываюсь о церквях, в которых побывал, я не вспоминаю величественных европейских соборов. Эти здания — музеи. А мне всегда приходит на память часовня в Карвилле или церквушка с протекающим потолком и обвалившейся штукатуркой в бедном квартале Ньюарка. Я вспоминаю церковь в чилийском Сантьяго — примитивное бетонное здание с рифленой железной крышей. И все потому, что в этих местах — там, где сосредоточено человеческое страдание, — я видел преизобилующую христианскую любовь.

История лепрозория в Карвилле очень интересна. Правительство купило участок земли, чтобы выстроить для прокаженных целый комплекс. Но найти строителей и обслуживающий персонал оказалось невозможно. Никто не хотел расчищать дороги, осушать болота, ремонтировать домики, оставшиеся от работников заброшенной плантации. Само слово «проказа» вселяло в людей ужас и отвращение.

В конце концов ухаживать за прокаженными в Карвилль приехали монахини из ордена «Сестры милосердия». Они поднимались за два часа до рассвета. Невзирая на жару, монахини всегда были одеты в белоснежные накрахмаленные платья. Дисциплина в ордене была строже армейской. Сестры оказались единственными, кто согласился трудиться в лепрозории. Им пришлось копать канавы и закладывать фундаменты зданий. Но их тяжкий труд превратил бывшую плантацию в пригодное для жилья место. Эти женщины трудами прославляли Бога, а улыбками несли радость окружающим. Подобное жертвенное служение — ярчайший пример соединения радости и страдания в одном деле.