Григорий Дьяченко - Тайная жизнь души. Бессознательное.

Многие ученые и даже целые общества экспериментальной психологии трудятся над изучением таких явлений, постепенно приходя к убеждению в реальности этого рода ясновидения. Если же, следуя их примеру, мы допустим возможность существования подобного сверхчувственного восприятия, в пользу чего говорят многие данные, то второй вид ложной памяти, проявляющейся по отношению к неодушевленным предметам, становится легко объяснимым.

Таким образом, оба вида парамнезии, рассматриваемой с этой точки зрения, являются примером не ложной, а действительной, но бессознательной памяти [19]. (Извлеч. в сокращ. из кн. В. Битнера: «Верить или не верить?» Спб. 1899 г., стр. 165-172.)

В наше время психолога вообще допускают как учение, по меньшей мере, правдоподобное, что всякая мысль (идея), раз промелькнувшая в нашем уме, может быть воспроизведена через какой угодно длинный промежуток времени, посредством связанного с ней представления. Такое воспроизведение нередко бывает у людей, когда им приходится снова посещать места, виденные ими в детстве: возобновление впечатлений, вызываемых данной местностью, живо напоминает им связанные с ней события – события, которые они не только сами забыли, но которых и не припомнили бы, если бы услышали рассказ о них от других людей [20]. Не лишено значения и, то обстоятельство, что основание подобных воспоминаний может, по-видимому, бить заложено в самый ранний период жизни, как видно яз двух следующих примеров, из которых первый рассказан доктором Эберкромби, а второй сообщен автору самим действующим лицом.

Одна дама в последнем градусе хронической болезни была увезена из Лондона в деревню; сюда к ней привозили ее дочь-младенца и после краткого свидания с матерью увезли в город. Через несколько дней дама умерла, а дочь выросла, совершенно не помня матери. Уже взрослой женщиной ей случилось, не зная этого, быть в той деревне и в той комнате, где умерла ее мать; войдя в комнату, она остановилась, видимо, чем-то пораженная, и на вопрос подруги о причине ее волнения она отвечала: «Я ясно помню, что была раньше в этой комнате; в том углу лежала дама, очень больная, и плакала, наклонившись надо мной».

Несколько лет тому назад С. Гансард, ныне ректор в Бенталь-Грине, некоторое время был священником в Герстмонсо, в Суссексе. Он отправился однажды с друзьями в Певенсейский замок; он не помнил, чтобы ему когда-нибудь раньше случалось бывать в этом замке. Когда он подошел к воротам, ему живо представилось, что он уже видел их раньше; ему казалось, что он видит ослов под аркой и людей над воротами. Его уверенность в том, что он был когда- то раньше в этом замке, – хотя у него не осталось ни малейшего воспоминания об этом посещении (он даже не помнил, чтобы до своего приезда в Герстмонсо ему случалось бывать в его окрестностях), – побудила его спросить свою мать: не может ли она объяснить ему этого обстоятельства. Тогда она сообщила ему, что, когда ему было около полутора лет, она жила в тех местах, ездила в замок с большим обществом и брала его с собой в корзине на осле; что взрослые закусывали над воротами, откуда их было видно снизу, его же оставили внизу со слугами и ослами. Этот случай замечателен по степени живости впечатления и по воспроизведению подробностей, о которых вряд ли рассказывали припомнившему их, если бы даже ему случалось слышать о самом посещении, как о событии его детства; но он не помнит, чтобы ему случалось слышать о чем-либо подобном.

Одна писательница, мисс Г. Мартино, упоминает о следующем замечательном случае: природный идиот, лишившийся матери, когда ему не было еще двух лет, и которого после ее смерти ни разу не могли навести на воспоминание о чем-либо, относящемся к ней, умирая тридцати лет от роду, вдруг повернул голову, посмотрел светлым, сознательным взглядом и воскликнул тоном, какого никто не знал за ним раньше: «матушка! Как хорошо!» и упал мертвый [21].

Достоверно известно, что самое живое воспроизведение ощущений часто следует за повторением идейных состояний, с которыми они были первоначально связаны.

Так, один католик, отправляясь в первый раз на исповедь, ощущал во рту вкус сладкого пирога, который он только что перед тем съел и плохо переварил от волнения; с тех пор многие годы, идя на исповедь, он всякий раз ощущает во рту тот же вкус и запах. Людям, страдающим морской болезнью, наверное приходилось испытывать тошноту при одном взгляде на волнующееся море, а тем более при виде качающегося на волнах судна. Одна дама уверяла автора, что с ней сделался припадок морской болезни только от того, что она присутствовала при отплытии одного из своих знакомых в бурную погоду. Все подобные факты так обыкновенны, что вошли в пословицу, ибо известное выражение «мне тошно подумать об этом» есть не что иное, как выражение сензориального ощущения, возбужденного идейным состоянием.

Такое сензориальное ощущение бывает иногда столь сильно, что влечет за собой то явление, которое сопровождало первое возникновение этого ощущения. Так, Ван-Сватен рассказывает о себе следующее: однажды его вырвало от вони, распространяемой разлагающимся трупом собаки, валявшейся на том месте, по которому он проходил; через несколько лет ему случилось проходить по тому же самому месту, и воспоминание об этом происшествии так сильно подействовало на него, что его опять вырвало. Наверное, каждый из нас знает по опыту, что при нежном или тягостном воспоминании навертываются слезы; что воспроизведением в памяти обстоятельств, вызвавших у нас когда-то румянец стыда или оскорбленного самолюбия, возникает не только то же самое ощущение, но и то же выражение этого ощущения и что смех так же часто вызывается воспоминанием о смешном происшествии, как и самим происшествием. Эти факты так обыкновенны, что могут показаться не заслуживающими внимания; но они имеют одинаковое значение с тем также общеизвестным фактом, что кашель может быть вызван как раздражением горла, так и усилием воли, мозговым решением. Все эти факты показывают, что непосредственное проявление нашего чувственного (sensational) сознания всегда то же, будет ли его отдаленной физической причиной действие на органы внешних чувств, проводимое к сензориуму посредством периферических нервов, или изменения коркового мозгового вещества, т. е. действие внутренних чувств, передаваемое сензориуму сверху вниз центральными нервными волокнами, образующими его мозговую субстанцию.

Один судья недавно сообщил о себе следующее.

С ним нередко бывало, что, когда ему случалось вновь разбирать дело, которое он уже разбирал несколько лет назад и о котором с тех пор не вспоминал, – вдруг оказывалось, что все первое разбирательство совершенно им забылось, и он даже не мог припомнить, что когда-либо слышал это дело. Однако во время хода дела, благодаря какому-нибудь слову, фразе или случаю, все оно ярко вставало в его памяти; отдергивалась как бы завеса, и вся картина разом представлялась его глазам. Полнота прежнего забвения в приведенном примере, вероятно, зависит от привычки, приобретаемой всеми юристами вследствие огромного количества дел, проходящих через их руки, – сдав дело, тотчас забывать о нем.