Иван Ювачев - Паломничество в Палестину

Рано утром толпа поднялась до света, но на этот раз распорядились, чтобы ворота были заперты. Паломники волей-неволей должны были подчиниться и дожидаться во дворе разрешения выйти. Вероятно, вчерашний случай вызвал опасение у начальника каравана, что они могут и сегодня также заблудиться в горах, вырвавшись без каваса ночью.

Некоторые из толпы обратились к «бедуину», как к посреднику, не может ли он испросить разрешения раскрыть ворота. «Бедуин» уговаривал их потерпеть немного объяснил, что до Иерусалима осталось не более пятнадцати верст, а потому к обеду легко поспеем. Но вдруг он заметил того рыжебородого мужчину, который его ругал у колодца. Мужик вытаращил глаза и с удивлением слушал русскую речь барина, одетого бедуином.

– Это ты ругал меня у колодца, – спрашивает его «бедуин».

– Простите меня, ваше вы… Я думал, что вы турка, нехристь.

– Разве Христос учил нас, прежде чем помогать ближнему, спрашивать его: из какого народа? Какой Веры?… Нет, дорогой, надо в каждом человеке видеть меньшего брата Христа. Разве ты не читал Евангелия?

Возвращение каравана паломников в Иерусалим

Толпа ещё теснее сдвинулась к «бедуину» послушать его проповеди и на время забыли про дорогу. Но вот спустился кавас Марко и велел открыть ворота. В пять минут двор очистился, и длинная вереница паломников быстро стала подвигаться к Иерусалиму.

Пред моими глазами более тысячи человек, знакомых по Библии с царями Давидом и Саулом, а некоторые из них – и со всеми пророками от Самуила до Иеремии. Но знают ли они, что мы как раз проходим по тем самым местам, где эти цари и пророки жили, сражались, молились, «останавливали луну и солнце» и проявили силы Божии в знамениях и чудесах? Знают ли, что мы идем мимо Рамы, Михмаса, Гаваона, Массифы, Анафофа, Гивы, Номвы и других городов, связанных с историей священного народа? Впрочем, мне и самому как-то странным казалось, что эти голые каменистые скалы когда-то были населены и покрыты травой и деревьями.

Один из наших спутников развернул небольшой путеводитель довольно древнего издания.

– Спрячьте свой «Бедекер», – шутливо заметил ему «бедуин». – Он вам мало здесь поможет. Верующему человеку здесь надо иметь с собой Библию, и только Библию.

– Иван! Иван! – кличет меня Салим и показывает вдали на бедную арабскую деревушку: мой дом там!

В это время паломников занимал другой вид, открывшийся на Елеонскую гору. её легко можно признать по высокой колокольне, построенной о. Антонином. Ещё немного, – и перед нами сразу весь раскрылся город Иерусалим. Вот отсюда он прекрасен! Белые дома его ослепительно блестят на солнце. Среди башен и минаретов царит мечеть Омара. Хорошо выделяется и купол нашей Свято-Троицкой церкви.

Паломниками овладел восторг и от вида святого города и от благополучного окончания трудного и долгого путешествия. Караван растянулся на несколько верст. Я не спешил в город. Мне так хотелось любоваться издали прекрасным видом его. Окрестности Иерусалима с северной стороны богаты всевозможными древними гробницами, но трудно разобраться в них и определить их происхождение. Указывают к западу от горы Скопус – Кубер-эль-Кудат (гробницы судей), а в одной версте от Дамасских ворот – Кубур-эс-Салатын (Царские гробницы).

Столовая в Русских постройках в Иерусалиме

Не заезжая в ворота города, мы свернули направо, по направлению к русским постройкам.

Навстречу нам выходили паломники и участливо указывали, какой дорогой удобнее ехать. Уполномоченный Палестинского общества со своими помощниками также вышли навстречу каравану и заботливо расспрашивали о путешествии.

Когда отставшие подошли к русским постройкам, то все паломники назаретского каравана приглашены были в столовую, где, прежде всего, отслужили благодарственный молебен за благополучное окончание трудного путешествия и за милость Господа, что Он сподобил увидеть священные берега Галилейского озера и приснопамятный Назарет, а затем сели за общий обед.

Прибытие галилейского каравана в Иерусалим по времени вполне отвечало древним путешествиям евреев из Галилеи в Иудею на праздник Пасхи. Мы опередили православное воспоминание прихода самого Христа в Иерусалим (в 1900 г. оно праздновалось 2-го апреля) всего лишь на два дня.

В пятницу, 31-го марта, т. е. накануне Лазарева воскресения, вновь прибывших паломников греки пригласили на ночное бодрствование в храме Гроба Господня, с тем, чтобы на утро проводить их в Гефсиманию, к месту погребения Божией Матери и на Елеонскую гору.

Часы дня у Гроба Господня строго распределены между разными христианскими исповеданиями. Ровно в полночь начинают здесь свою литургию греки, затем армяне, после них католики и т. д. А так как храм Воскресения турки держат всю ночь на запоре, то желающие прослушать здесь литургию греков должны приходить в храм накануне с вечера и ночевать в нём до утра.

Давно желая провести ночь у Святого Гроба, я с радостью принял предложение греков и вместе с другими паломниками часов в пять пополудни отправился в храм Воскресения.

В том году Пасха у католиков праздновалась на неделю раньше, чем у православных, и в эту пятницу у них происходило торжественное воспоминание снятия с креста Спасителя. В присутствии европейских консулов и массы паломников Иерусалимское католическое духовенство в полном составе совершило грандиозный крестный ход в стенах храма. Перенесение изображение снятого с креста Господа, помазание миром на известном камне у входных дверей, положение во гроб – все это было представлено очень наглядно и эффектно. Один из молодых каноников сказал блестящую речь у камня миропомазания.

На этот раз, вероятно, за особую плату турки сделали исключение и, по окончании богослужения католиков, выпустили их среди ночи из храма. Остались только православные. Одна часть из них расположилась около скамеек католического придела, другая – тихонько бродила по многочисленным переходам храма, но большинство собралось на Голгофе и читала акафисты. Некоторые паломники нашли себе приют в кельях греческого Святогробского братства, примыкающих к храму со стороны Голгофы. В самом же храме ночевать довольно тяжело. В нём и днем чувствуется свежесть и сырость, а по ночам бывает заметно холодно. Множество переходов и коридоров развивают резкий сквозной ветер. От него нигде не спрячешься. Присесть негде. Немногочисленные скамейки около латинского придела все заняты, расположиться же на холодном каменном полу опасно: можно простудиться.