Григорий Кваша - Структурный гороскоп

Нельзя недооценивать наличие у Османской империи предшественника. "Двести тридцать лет существования Сельджукского султаната имели большое значение в истории турецкого народа. В эти годы большая часть кочевников-туркмен, вторгшихся в Малую Азию, перешла к оседлому образу жизни, стала земледельцами, ремесленниками... были заложены основы турецкой материальной и духовной культуры, шло формирование турецкой народности" (А.Новичев). С другой стороны, нужно все же разделять историю двух государств и понимать, что история нового государства началась лишь с конца XIII века. В частности, "общий уровень социально-политической и культурной жизни при первых османских правителях в XIV веке представляется значительно более низким, чем в Сельджукском государстве в середине XIII века" (Мейер).

Несмотря на свой низкий культурный уровень, а может, благодаря ему османы очень смело взялись за дело "собирания земли турецкой". К концу XIV века в пределы Османского государства вошли (добровольно или по принуждению) все анатолийские (Малая Азия) бейлики. Однако анатолийские беи сохраняли верность османским султанам лишь постольку, поскольку вели под их знаменами выгодную и к тому же "священную" войну на Балканах. Когда же в начале XV века в Анатолию вторгся с многочисленными войсками Тимур (такой же "правомерный" мусульманин и такого же тюркского происхождения), анатолийские беи не оказали ему сопротивления.

1401 год - год вторжения Тимура в Малую Азию, нанес Османскому государству тот самый страшный удар, после которого и родился имперский ритм 1413 года. Такова одна из моделей рождения имперского ритма провоцирование его за 12 лет до начала (проторитм). Так, рождение третьей Англии (1473-1617) было предопределено, быть может, вступлением в 1461 году на престол Эдуарда IV, а рождение второй России (1353-1497) было предопределено вступлением на престол Симеона Гордого в 1341 году. Этот вопрос нуждается в дополнительном изучении, но если представить себе логику самого государства, то вполне можно допустить, что, получив в 1402 году страшный удар от Тимура, испытав предательство анатолийских беев, живой организм Османского государства взмолился об истинной силе Империи взамен примитивного восточного деспотизма.

Молитва была услышана. 10 лет, до 1413 года, три брата, три сына плененного Тимуром Баязида I Молниеносного, сражались за власть между собой, пока в 1413 году не было восстановлено единовластие. Хитроумный план Тимура, давшего свободу всем покоренным османами бейликам и разделившего остаток между сыновьями Баязида, неожиданно натолкнулся на неодолимую центростремительную тенденцию, собиравшую воедино, казалось бы, на века разделенные земли.

В 1413 году Мехмед I Челеби стал единовластным хозяином османских владений в Европе и Малой Азии. В 1415 году Мехмед I восстановил власть османов почти во всех анатолийских бейликах. В дальнейшем, как мы увидим, власть османских султанов росла на протяжении всего полуторавекового имперского цикла.

Итак, 1413 год - дата, после которой 144 года политическое могущество Османского государства только укреплялось. Таково свойство этой даты как нулевой отметки имперского цикла. Однако эта же дата должна нести свойство революционной, переломной даты - даты, разделяющей мир Востока и мир Империи, а также даты максимального хаоса и неопределенности.

"Опустошительные походы Тимура и десятилетняя борьба за власть между сыновьями Баязида привели к полному разорению большинства малоазийских земель. Сельское хозяйство и ремесла пришли в упадок, а население городов и сел испытывало неисчислимые беды и страдания. Крестьяне не имели покоя, с трудом обрабатывали свои поля в короткие промежутки затишья между набегами и сражениями, никогда не зная, удастся ли собрать урожай и кому он достанется" (Ю. Петросян). Таков фон предреволюционных, да и первых послереволюционных лет.

На этом фоне решались вопросы не только концентрации и централизации власти, но и полного изменения структуры власти, смены её классовой опоры. "Победа Мехмеда I означала торжество феодального ополчения над войском свободных общинников. С этого момента сипахийская (сипахи - феодалы, получавшие земельные пожалования за несение военной службы. - Авт.) конница становится первостепенной боевой силой османской армии. Представители племенной верхушки, располагавшие значительной властью в османских пограничных владениях на Балканах, открыто демонстрировали свои оппозиционные настроения, поскольку их самостоятельность и влияние при султанском дворе быстро уменьшались из-за осуществления курса на создание сильного централизованного государства" (М.Мейер).

Так элементарная братская разборка, обыденная для истории любой страны, приобрела глубокий революционный смысл. Впрочем, не будем забывать, что в первой фазе изменения проводятся очень мягко. "Мехмед I, восстановивший, хотя и в урезанном виде, государство Баязида, в первые годы своего правления был занят борьбой против лже-Мустафы, назвавшегося сыном Баязида, подавлением восстания Бедреддина и его мюридов (учеников). В это время он должен был мириться с большой самостоятельностью крупных бейских родов и даже опираться на них" (С.Орешкова).

Кстати о восстании Бедреддина... Пройти мимо этого крупнейшего восстания в имперской истории османов очень трудно, тем более что оно, видимо, имеет ещё и глубокий символический смысл. На третий год фазы (весной 1416-го) суфийский шейх Бедреддин, воспользовавшись трудностями новой власти, поднял против султана крестьян. Шейх и его сподвижники проповедовали аскетизм, идеи социального равенства, взаимного уважения различных религий. "Бедреддин выдвигал идеи, резко отличавшиеся от догматов суннизма - течения в исламе, которое заняло господствующее место в Османском государстве. Он, в частности, утверждал наличие у человека свободы воли, права выбора между добром и злом. Эти еретические мысли сочетались у шейха с особенно крамольной для суннитского духовенства идеей равенства мусульман и немусульман" (Ю.Петросян). Такие проповеди не нужны восточному народу-коммерсанту и очень интересны имперскому народу-идеологу. В этом смысле особенно хорош средневековый коммунист Берклюдже Мустафа (сподвижник Бедреддина), который, по словам историка Дуки, "кроме жен, провозгласил все общим: и пищу, и одежду, и запряжки, и пашни". В дальнейшем мы ещё раз встретимся с отголосками коммунистических идей... Впрочем, Османская империя тут почти ни при чем, редкий имперский цикл обошелся без идей уравниловки, идей экспроприации, идей всеобщего братства, стандартных идей народа-идеолога.

Всего-то правил Мехмед I восемь лет, но и этих лет ему хватило, чтобы продемонстрировать одновременно и имперскую силу, и миролюбие, возможное лишь в первой фазе Империи.