Иероним Стридонтский - Творения

Но я уклонился в сторону, и в ту пору, как на вертящемся колесе воображал я сделать кувшин, рука слепила ведро. Уступая просьбам святой Маркеллы и твоим, я предполагал обратить свою речь к матери, то есть к тебе, и поучить, каким образом ты должна воспитывать нашу Павлу, которая была посвящена Христу прежде, чем родилась, которую ты обрекла прежде, чем зачала в утробе. И на наших глазах бывает нечто из описанного в книгах пророческих: Анна изменила бесплодие чрева в плодородие (см.: 1 Цар. гл. 1)— ты несчастное плодородие переменила на счастливое, получила детей живучих. Говорю с полной уверенностью, что ты получишь сыновей за то, что первый плод своего чрева отдала Господу. Это–то и есть то перворожденное, которое приносилось в жертву по закону. Так зачат был Самуил; так родился Самсон; так Иоанн Креститель воспрянул и взыграл при входе Марии; потому что слышал слова Господа, возгремевшего устами Девы, и вспрыгивал, чтобы вырваться навстречу Ему из чрева матери. Итак, рожденное вследствие обета должно получить от родителей и воспитание, достойное своего происхождения. Самуил воспитывается в храме; Иоанн приготовляется в пустыне. Тот почтен священными волосами, не пьет вина и сикера; будучи еще малюткой, беседует с Богом. Этот бежит городов, опоясывается кожаным поясом, питается саранчой и диким медом и для олицетворения покаяния, которое должен был проповедовать, одевается в кожи горбатейшего животного.

Душа, имеющая быть храмом Божиим, должна быть воспитываема следующим образом. Пусть учится она слушать и говорить только то, что относится к страху Божию. Постыдных слов пусть она не понимает, песен мирских — не знает; еще младенческий язык ее пусть научится сладким псалмам. Общество резвых мальчиков должно быть удалено от нее; самые девушки и горничные должны воздерживаться от мирских разговоров с ней, чтобы тому, что они худо поняли сами, не научили еще хуже. Для нее должны быть сделаны азбучные буквы из букового дерева или из слоновой кости и названы каждая своим именем. Пусть она забавляется ими, чтобы самая забава была для нее учением. И не только порядок букв должна помнить она и названия их обратить для себя в песни, но нужно азбуку часто приводить в беспорядок, смешивать последние буквы со средними и средние с первыми, чтобы она узнала их не только по звуку, но и по виду. А когда начнет она дрожащей рукой водить пером по бумаге, необходимо или кому–нибудь водить ее нежными пальчиками, или вырезать буквы на доске, чтобы проводимая по бороздкам черта тянулась в окраинах и не могла выходить за пределы их. Пусть она соединяет слоги для того, чтобы получить награду, и подарочки, служащие забавой для этого возраста, пусть будут побуждающим для нее средством. Пусть учится она вместе с подругами, которым она могла бы завидовать, похвалы которым могли бы подстрекать ее. Если она будет менее их понятлива, бранить ее не следует; но нужно возбуждать ее способности похвалами, чтобы она радовалась, когда одержит над ними верх, и жалела, когда они превзойдут ее. Больше всего должно остерегаться, чтобы она не возненавидела ученья, чтобы отвращение к нему, предзанятое в детстве, не перешло за молодые годы. Сами имена, над которыми понемногу будет приучаться она складывать слова, не должны быть какие–нибудь случайные, но известные и выбранные нарочито, как–то: имена пророков и апостолов и весь ряд имен патриархов начиная от Адама, как он приведен Матфеем и Лукой; это для того, чтобы, занимаясь одним, она подготовляла память свою к другому, будущему. Учителем должно выбрать человека зрелых лет, доброй жизни и с хорошими сведениями; я не думаю, чтобы ученый муж постыдился принять на себя по отношению к родственнице или благородной девице такие же точно обязанности, какие принял на себя Аристотель по отношению к сыну Филиппа, чтобы самому учить азбуке за такую же дешевую цену, какую получают писцы. Не следует презирать как маловажное то, без чего невозможно и великое. Самое произношение букв и первые начатки учения иначе преподаются ученым и иначе невеждой. Поэтому позаботься и ты, чтобы дочь твоя не усвоила нелепого обычая женщин коверкать из ласкательства слова и чтобы не привыкла забавляться золотом и пурпуром; первое вредит языку, последнее — нравам; пусть не учится в детстве тому, от чего после нужно будет отвыкать.

Пишут, что красноречию Гракхов принесла великую пользу речь матери, которую слушали они с детства. Речь Гортензия привилась к нему еще в отцовских объятиях. С трудом истребляется то, что впечатлевается в молодые души. Кто возвратит прежнюю белизну шерсти, окрашенной в пурпур? Новый кувшин долго хранит вкус и запах того, чем впервые был налит. Греческая история рассказывает, что Александр, будучи могущественнейшим царем и победителем вселенной, долго не в силах был освободиться от недостатков в характере и в походке учителя своего Леонида, которыми заразился еще в детстве. Соревнование дурному очень легко, и если не всилах бываешь подражать добродетелям других, зато скоро усвояешь их пороки. Самая мамка должна быть не пьяница, не вертлявая, не болтушка; няньку должна она иметь скромную, воспитателя — степенного. Когда же увидит деда, пусть бросится на грудь его, повиснет на шее, и хоть бы не хотел он, пусть повторяет: «Аллилуия». Бабка будет уносить ее силой; отца будет она приветствовать улыбками; все станут любить ее; и весь род ваш будет утешаться розой, от него родившейся. Но в то же время пусть она узнает, какую другую бабку и какую тетку имеет она; чтобы поняла, для какого императора, для какого войска воспитывается в лице ее маленький воин. К ним она должна стремиться, и отбытие ее к ним будет грозить тебе.

Сам наружный вид и одежда ее должны подготовлять ее к тому, к чему она предназначена. Не прокалывай, предостерегаю тебя, ее ушей; белилами и румянами не разрисовывай лица, посвященного Христу; не души ей шеи золотом и жемчугом; не отягощай головы драгоценными камнями; не подцвечивай волос в красный цвет и не напоминай ей чем бы то ни было огня геенны. Пусть она имеет другого рода жемчужины, продав которые она купит себе впоследствии драгоценнейшую жемчужину. Случилось некогда, что вельможная, из знатнейшей фамилии женщина, по приказанию мужа своего Гиметия, бывшего дядей девы Евстохии, переменила ей одежду и наряд и волосы, бывшие до того времени в пренебрежении, заплела по обычаю светскому, рассчитывая победить намерение дочери и желание матери. Но вот, в ту же самую ночь видит она во сне: пришел к ней Ангел, на страшном лице которого виделась угроза казнями, и прерывающимся от гнева голосом говорит ей: «Как ты приказание мужа осмелилась предпочесть Христу? Ты осмелилась коснуться святотатственными руками своими главы девы Божией? Эти руки уже сохнут, чтобы страдания дали тебе почувствовать твой поступок; а пройдет пятый месяц, ты сойдешь в преисподнюю. Если же ты станешь упорствовать в преступлении, потеряешь вместе и мужа, и детей». Так все буквально и исполнилось, и быстрая смерть несчастной была признаком, что она запоздала покаянием. Так наказывает Христос осквернителей храма Своего; так предостерегает от дорогих камней и драгоценнейших украшений. Этот рассказ привел я не из желания издеваться над бедствиями, но с целью напомнить, с каким страхом и осмотрительностью должно выполнять торжественно данные Богу обеты.