Немесий Эмесский - О природе человека

Греч, ώς έπί τής τετραφαρμακου. Tetrapharmacum, по замеч. Оксфордского издателя, был двух родов: во–первых, особый медикамент из четырех составов, в числе которых находились генциана (горечавка), лавровые ягоды и др.; во–вторых, пластырь или мазь (unguentum) тоже из четырех ингредиенций: воска, дегтя, смолы (resina) и сала; эта мазь называлась βασιλικόν. Современная фармакология указывает состав «королевской мази» (unguentum basilicum) из оливкового масла, воска, канифоли, сала и терпентина.

По справедливому замечанию Matth., tetrapharmacum составляется не через приложение (κατά παράθεσιν), а через слияние (κατά σύγχυσιν), но в данном месте и в латинских переводах Con. и Vall, стоит — per appositionem. И выше (pag. 56 Ant.) Немесий почему–то утверждает, что вода и вино смешиваются κατά παράθεσιν.

Φασ'ι — в Ant., Gall, и Bigne; Matth. поправляет — φησί и относит дальнейшие слова к Аристотелю.

Все далее излагаемые взгляды Платона содержатся в «Тимее» pag. 55 Ε — 57 D.

Vall. — retusionem, corpulentiam, immobilitatem.

У пер.: стоянию — ред.

В объяснение этих слов приведем буквально соответствующее место из «Тимея», откуда Немесий берет вообще все вышеизложенные рассуждения Платона о свойствах и взаимоотношении стихий. «Тимей» 32 В: «если бы телу вселенной надлежало быть поверхностью, не имеющей вовсе глубины, то одной середины было бы достаточно, чтобы связать и приложенные к ней крайности (т. е. землю и огонь) и себя самое. Но космосу надлежало быть телообразным; тела же сплачиваются не одной, но всегда двумя серединами. Поэтому в середине между огнем и землею Бог поместил воду и воздух»… и т. д. (пер. Карпова). Это значит, что если бы мир можно было признать геометрической площадью с двумя только измерениями, а не геометрическим телом с тремя измерениями, то в таком только случае для установления связи между основными его элементами, огнем и землею, достаточно было бы одного посредствующего начала. Но мир есть тело, а не площадь; потому — две основные его стихии связываются двумя посредствующим началами (воздухом и водой).

В лат. Gall.: «alia activa… alia passiva»; в лат. Ant.: «одни имеют силу производительную (vim efficiendi), другие — воспринимательную и как бы страдательную (accipiendi et quasi patiendi).

Отсюда в изд. Con. начинается 4–я глава 3–й книги: «De natura coeli»… etc.

Aristotle De mundo, cap. 2; De coelo, II, 3.

В «Тимее», р. 31 B–C.

Этот взгляд усваивает, как мы видели, и Немесий; см. выше примеч. 3 на стр. 77.

Т.е., о происхождении мира. Буквально: «предпочитающие учение евреев» и т. д.

У пер.: разногласят — ред.

Быт. 1, 1.

'Εν τή γενέσει τόυ κόσμου, т. е. в описании происхождения мира.

Иов. 38 гл. Буквально этих слов в кн. Иова нет.

В его сочинении — Περί φύσεως ανθρώπου.

Т.е. только одно что–нибудь было бы здоровым.

Т.е. многие части тела остаются здоровыми при известной болезни.

Т.е. не состоит из одной только стихии.

Т.е. из тех, которые признают существование только одной какой–либо стихии.

Matth. (Var. lectiones, pag. 169) по поводу слова υποστάθμη замечает: «Sic stoici reliquorum elementorum ύποστάθμην appellarunt terram. Diog. Laert. p. 284».

У Con. и Vall. Hipparchus Ponticus; но Matth., на основании: Plutarchus De placit. pbilosoph. I , 3, Euseb. Praeparat. Evang. p,748 и других источников поправляет: Ιππασος , ό μεταττοντΐνος (см. Var. lectiones, pag. 169—170).

Отсюда у Con. начинается 4–я книга: «De viribus seu potestatibus animae»; глава 1–я: «De quinque sensoriis et definitione sensus».

Cp. Aristotle De partibus ammalium, I, 1; III, 1; IV, 8 и 10.

Скобки подлинника Matth., нашедшего этот пример излишним.

У Немесия, как увидим ниже, есть много самых разнообразных делений и классификаций душевных способностей. Настоящее — самое общее и правильное — деление заимствовано, по всей вероятности, у Аристотеля. См. Aristotle De artima, lib. II, cap. 3; ср. Siebeck Geshichte der Psychologie, SS. 16—17.

Общее (во всех код.) заглавие «Περί τού φανταστικού» — De phantasia. У Vall. «De imaginario». У Дамаскина в ''Точном изложении православной веры» глава 17–я П–й книги имеет то же заглавие и представляет собою буквальное воспроизведение первой половины настоящей (VI) главы трактата Немесия с тем же заглавием (см. стр. 88 по рус. пер.). φαντασηκόν мы переводим как «способность представления», а не «воображение», как другие, во–первых — на основании самого определения этого понятия у Немесия, а во–вторых — потому, что только при таком понимании φανταστικού как общее понятие, будет соответствовать тем видам, на которые подразделяет его Немесий, и может быть поставлено в связь с непосредственно следующими за ним у Немесия и действительно тесно связанными в трактате с VI главой рассуждениями об ощущениях отдельных органов чувств. Стоики, как видно из дальнейшего (см. примеч. 3, 4 на стр. 86), даже φαντασία понимали в смысле «представления». Проф. Domanski переводит φαντασία словом Vorstellung (Die Psychologic des Nemesius, S.92), a Siebeck (Geschicbte der Psychologie) φανταστικόν понимает как «das Anschauende», что, скорее, может означать «чувственное воззрение». Представление мы понимаем как мысленный образ предмета, остающийся в сознании после целого ряда относящихся к нему ощущений, или, по Тэну, как «остаток ощущения». И. Филопон тоже понимает φαντασία в смысле представления. Так, например, рассуждая о водяных тварях (τα ένυδρα), он говорит, что эти твари имеют слабое «представление об ощущаемом» (την φαντασίαν των αίσθημάπων), а «что они представляют (ότι μέν γαρ φαντάζεται και τα ένυδρα), очевидно из того, то они в соотвенные времена года переменяют места, знают, что для них вредно и избегают этого; но вследствие неясности представлений (δια δε то άμυδρόν τής φαντασίας) они робки, боязливы»… Говоря о земных животных, Филопон замечает, что они «более совершенны, καί τάς αίσθήσεις (ощущения) καί την φαντασίαν (представления) έναργεστέραν έχει καί πλησιάζουσαν τώ λόγω» (См. I. Philoponi De opif. mundi, edit, by Reichardt, pag. 207, 12 sqq.; 208, 12 sqq.; cp. 232, 5.

По смыслу немесиевского учения о φαντασηκόν эта способность едва ли может быть отнесена к неразумной душе. По словам Evangelides'a («Zwei Kapitel aus einer Monograph über Nemesius), «φανταστικόν у Немесия функционирует через пять внешних чувств, не подчиняется λογικόν и является посредствующей ступенью и границей между разумной и неразумной душой, почему лишь неточно можно отнести φανταστικόν К последней; это колебание — результат эклектизма Немесия» Ср. Domanski, Op.cit., S. 74, прим. 1.