Филарет (Гумилевский) - Святые южных славян. Описание жизни их

Сербская церковь поет св. Евстафию: «на него же уповал еси, святителю, из млада возраста, радуяся же яко елень востекл еси на гору святую, земная вся оставил еси, прилепився закону Творца и Владыки исполнением заповедей».

6) Григоровича Путеш. 41. 46.

7) Гласник VI, 33. 34. Тронош. Летоп. В Гласнике V, 50-53. Последняя говорит, что после Иоанникия восходил на кафедру Даниил 1 и венчал Драгутина, тогда как по родослову Даниил 1 был на кафедре после Саввы 2 (муз. Румянц. Стр. 159. Гласник VI, 29). Но если управлению блаж. Иоанникия назначают всего 4 года (Гласник VI, 31): то могло быть, что по удалении Иоанникия Даниил 1 во второй раз восходил на кафедру, но как говорит и летоп. (Глас. V, 51-53) скоро оставил ее, по неудовольствиям народа за Уроша. Савва 3 не помещает Даниила между своими предшественниками (см. август 30 прим. 30). Это подкрепляет известия тронош. Летописи, так как венчание Драгутина Даниилом могло казаться столько виновным для Саввы, что он не поставил Даниила в числе архиепископов, хотя по известию Даниила 2 тот был архиепископом. По времени правления Саввы 2 (1263 – февр. 1268) и Иоанникия (4 лет со включением Даниилова правления) надобно положить, что св. Евстафий взошел на кафедру в 1272 г. Так, а не иначе, заставляет полагать и троношская летопись. На списке толкового евангелия запись: «написано бысть в дни – краля – Стефаша Уроша – в 5 лето державного владычьства его, от числа же сложения мира лет 6794 в сие лето поставлен бысть светы преосвященный архиепископ Ияков». (Миклошича Monum. № 488, s. 561). Здесь в написании числа лет миробытия – ошибка. Пятый год правления Милютинова был в 1279 г. от Р.Х. и в 6787 г. миробытия. Итак св. Евстафий почил в 1279 и в том же году взошел на кафедру преемник его архиеп. Иаков.

«Очистив душу и тело от скверны, праведно-преподобна и незлоблива учителя себе показал еси, отче блаженне: сирых питатель, обидимых помощник и странноприимен был еси: темже со дерзновением вопиеши: Тебе люблю, Иисусе Боже мой, света невечернего и миром владычествующа»8).

Св. Онуфрий, в крещении Матфей, родился в Габрове, терновской епархии9). – Родители его, болгары, были люди богатые и пользовались извесностию. Матфей учился в училище и при прекрасных способностях учился хорошо. Отец наказал его строго за какую-то шалость; пылкий и самолюбивый юноша закричал в слух турков, что он потурчится. Турки непременно совершили бы над ним обрезание: но его ловко выхватили из рук турков и он скрытый от них остался христианином. Когда Матфей пришел в зрелый возраст: он удалился на Афон и вступил в братство Хиландарского монастыря. Приняв иночество с именем Манассии, он рукоположен был в иеродиакона. – Так как о. Манассия искренно и ревностно служил Господу; а чем усерднее стремятся к совершенству духовному, тем яснее и сильнее чувствуют свои недостатки и погрешности: то и о. Манассия стал сильно чувствовать тяжесть отречения своего от св. веры, совершенного в пылкой, полусознательной юности. А иже отречется Мене пред человеки, отвергнуся его и Аз пред Отцем Моим (Матф. Х, 33): эти слова Господа громко раздавались в душе его и не давали ей покоя. Он постоянно носил страх в душе своей, что если не принесет он достойных плодов покаяния, откажется от него Христос Господь. Так страх за вечную участь породил в нем

8) Сербляк, Белград 1861 г. сл.

9) Страдание его по ркп. афонского скита св. Предтечи описано в афонском патерике 2, 335-352.

мысль о кровавом подвиге. Потом желание мученичества, при возрастании его в духовной жизни, стало плодом плменной любви его к Господу, готовой на все за славу имени Его.

Прежде чем решился он на великий подвиг, он открывал желание свое старцам. Те советовали ему испытать себя. – После долгого самоиспытания идет он к духовнику Никифору и просит принять его в келлию свою, с тем, чтобы приготовить его к мученичеству. Не отказываюсь принять тебя к себе, отвечал старец, но с тем, чтобы ни с кем ты не имел сношения и прежде кровавого мученичества подвизался бы так, как бы был в муках. Согласен на условия, весело сказал Манассия. Возвратясь в обитель, он распорядился своими вещами: довольную сумму отдал монастырю, с тем, чтобы обитель покоила отца его, жившего в ней. Сказав в монастыре, что идет в Иерусалим, отправился он к старцу Никифору. Тот дал ему особую келлию, приказал ученику служить ему и не допускать никого другого, преподал наставления, как должен подвизаться и оставил с миром Божиим. Заключившись в келлийце, преподобный в первые 40 дней вкушал пищу иногда чрез два дня, иногда чрез три, а иногда и чрез неделю, да и то в малом количестве хлеба с водою; земных поклонов клал до 3500 в сутки, и слезы постоянно текли из очей его. Так как от таких подвигов он очень ослабевал: то старец умерил пост его. В это время принял он схиму, с именем Онуфрия.

По окончании испытания старец Никифор послал Онуфрия для желаемого им подвига в Хиос; в спутники ему дан опытный инок Григорий. Прибыв в Хиос 29 дек. путники остановились у благочестивого христианина. Онуфрий провел семь дней в посте, молитве и безмолвии и не раз причастился св. таин. В одну ночь а легком сне видел он следующее: сонм иереев, архиереев, воинов объявляет ему: «иди, Царь хочет видеть тебя». – Онуфрий в трепете отвечает: для чего царю видеть меня, пустого человека? Прошу уволить меня, если это возможно. Нельзя, был ответ, ты идешь за нами. Онуфрий пришел в след за ними в какое-то светлое, чудное, место и увидав Царя пал пред ним. Царь сказал: готово место и указал на место света неизъяснимого. Блаженный в восторге

проснулся и сердце его полно было радостию. В следующую ночь почувствовал он отсутствие этой радости и с скорбию говорил о том спутнику. Опытный Григорий велел ему просить молитв за себя у всех христиан и смиренный Онуфрий кланялся каждому, прося помолиться за него.

Явясь в суд в зеленой повязке и красных башмаках, Онуфрий говорил: «назад тому 15 лет ранен я в подобном месте; с того времени рана моя не заживает; врачи говорят мне: если не явлюсь в то место, где ранен, не исцелею». – Что за рана у тебя? спросил кадий. Будучи юным, отвечал блаженный, по неразумию высказал я желание потурчиться, хотя никогда не служил вере вашей, а всегда жил христианином. Придя в зрелый возраст, чувствую жгучесть этой раны и с полным убеждением говорю: «магометанство – пагуба душе». Сказав это, он сбросил с головы зеленую повязку. Судьи онемели. Наконец, молодой турок, казавшийся себе очень умным и ловким, говорит: что ты делаешь, братец? Это – священная вещь: подними и накройся ею. Исповедник отвечал: «называть пустую вещь святою – богохульство. В том-то и беда людей потерянных, что отвергают, топчут в грязи Богом открытую истину и Богом посланную святыню, а чтут мечты больного воображения людского, глупости, осмеиваемые трезвым умом; точно как язычники не ищут Искупителя мира грешного, создали себе и нравственность и рай по вкусу животных страстей. Да и еще довольны собою! Не страшное ли это состояние?» Исступленные закричали: смерть христианину. Очередный военный чиновник отвел исповедника в тюрьму мусселима и наложил на него колодку. При этом один магометанин дал исповеднику две пощечины. Благодарю за себя и жалею о тебе, сказал исповедник. Премудрые судьи, побывав в мечети, решили: смерть христианину, если не благословит корана. Исповедник, вновь позванный на суд, не изъявил желания целовать глупости магометанства. Судьи приговорили истребить и память его. Вследствие того обезглавленное тело и вся одежда мученика брошены были в море. Страдание совершилось 4 января 1818 г. на 32 году мученика.