Авраам Норов - Путешествие по Святой Земле в 1835 году
- Название:Путешествие по Святой Земле в 1835 году
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «Индрик»4ee36d11-0909-11e5-8e0d-0025905a0812
- Год:2007
- Город:Москва
- ISBN:978-5-85759-432-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Авраам Норов - Путешествие по Святой Земле в 1835 году краткое содержание
«Путешествие по Святой Земле в 1835 году» Авраама Сергеевича Норова одно из самых популярных произведений XIX века в России. Оно и в наши дни, почти 170 лет спустя после появления первого издания (1838), сохраняет и литературную привлекательность, и свое научное значение. «Путешествие» это всесторонний источник изучения паломничества и православного Востока, но, так же и собственно глубокое авторское научное исследование библейской и христианской истории, археологии, этнографии, памятников искусства и архитектуры Святой Земли.
В основу настоящей книги положено первое издание 1838 г. Текст приводится в соответствии с нормами современной орфографии и пунктуации, однако в нем сохранены лексические и орфографические особенности языка автора, топографических и географических названий, унифицированы ссылки на Священное Писание, раскрыта библиография. Книга иллюстрирована подлинными страницами рукописи А. С. Норова с его рисунками. Гравюры и планы из издания 1838 г. собраны в два самостоятельных раздела и публикуются вместе с пояснениями автора.
Путешествие по Святой Земле в 1835 году - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Между Д. В. Дашковым – первым русским литературным «поклонником» XIX в. и А. С. Норовым немало общего, хотя, конечно, Дашков был почти на семь лет старше. Как и Норов, он учился в Благородном пансионе при Императорском Московском университете, правда, курс закончил десятью годами ранее, к тому же с отличием. Оба счастливо соединяли успешную служебную деятельность (Дашков отличался преимущественно на юридическом и дипломатическом поприщах, став в 1832 г. министром юстиции) с литературными занятиями. Хотя, конечно, Дашков, особенно в литературе 1810–1820 гг., был гораздо более заметной фигурой, чем Норов. Дашков – один из основателей знаменитого общества «Арзамас», куда входили В. А. Жуковский, А. С. Пушкин, К. Н. Батюшков, П. А. Вяземский и др. сторонники литературных и языковых карамзинских реформ. Он – известный критик, переводчик (его переводы из Палатинской антологии, свода древнегреческих и византийских эпиграмм, по сию пору многие считают непревзойденными), блестящий полемист, прославившийся памфлетами, направленными против консервативных литераторов, объединившихся в «Беседе любителей русского слова» (А. С. Шишков, Г. Р. Державин, А. А. Шаховской и др.). К тому же он, как и Норов, принадлежал к числу ценителей античных и христианских древностей. И хотя поиски рукописей, осуществлявшиеся как в Константинополе, так на Афоне и в Палестине, не всегда были результативными, очерки им посвященные (например, «Известия о греческих и латинских рукописях в Серальской библиотеке» и «Еще несколько с лов о Серальской библиотеке») и напечатанные в тех же «Северных цветах», неизменно привлекали внимание просвещенных читателей.
«Русские поклонники в Иерусалиме» – превосходный образец путевого очерка, написанного европейски образованным путешественником или, как сейчас бы сказали, интеллектуалом-энциклопедистом, свободно и к месту цитирующим по ходу дела на языке оригинала или в собственном переводе Вергилия и Мильтона, Петрарку и Шатобриана, Иосифа Флавия и Гиббона. При необходимости Дашков обращался к древнегреческому языку или латыни, к древнейшим итинерариям (например, к «Бордосскому путнику» 333 г.) и проскинитариям (например, к греческому Проскинитарию VI в., напечатанному в Вене в 1787 г.) или к новейшей географической литературе (от Ж. Б. Данвиля и К. Риттера до Г. Маундреля и доктора Аврамиотти). При этом он не забывал и об отечественной истории: цитировал ответ царя Иоанна Васильевича иезуиту Поссевино, ссылался на русских паломников-богомольцев нового времени, выделяя среди них В. Г. Григоровича-Барского. Небольшой очерк Дашкова насыщен разнообразной (исторической, географической и т. д.) информацией, его текст испещрен многочисленными разноязычными ссылками на первоисточники и специальные исследования. Просвещенный поклонник свободно ориентировался в политической обстановке на Ближнем Востоке, во многосложных взаимоотношениях представителей различных христианских исповеданий в Иерусалиме, трезво оценивал «мнимую терпимость» турецких властей, столкновения с которыми он не избежал и сам во время кровавой расправы турок над греками в 1821 г. в Константинополе (в числе прочих казнили патриарха Григория) – только вмешательство русского дипломата спасло тогда от гибели десятки греческих семейств.
Вот характерный пассаж из путевого очерка Д. В. Дашкова, вполне демонстрирующий и литературный стиль, и авторское отношение к «loca sancta»: «Около полудня, утомленные зноем, мы поднялись на высоту и увидели перед собою ряд зубчатых стен и башен, не окруженных ни предместиями, ни разбросанными хижинами и как бы подвигнутых среди пустыни. При первом взгляде на сии древние стены – город Давида, Ирода и Готфреда – тысячи воспоминаний, одно другого живее, одно другого священнее, теснятся в душу. Пусть холодные умы смеются над восторгами поклонников! Здесь, у подошвы Сиона, всяк христианин, всяк верующий, кто только сохранил жар в сердце и любовь к великому!».
«Русские поклонники» Д. В. Дашкова стали своеобразной точкой отсчета для «Путешествия ко Святым местам в 1830 году» А. Н. Муравьева. Неслучайно Пушкин сразу же вспомнил, не называя его по имени, «другого русского путешественника», т. е. Дашкова (и процитировал последнее предложение из приведенного нами фрагмента) в своей начатой, но так и не законченной рецензии на эту книгу. Муравьев молод (в 1830 г. ему 24 года), но уже хорошо известен в московских литературных кругах, особенно в салоне З. А. Волконской. Здесь во второй половине 1820-х гг., по воспоминаниям современников, сложилось даже нечто вроде культа юного таланта, которому покровительствовала сама хозяйка салона (его дальняя родственница). И здесь же этот молодой человек «исполинского роста и приятной наружности», к тому же склонный к позерству, стал объектом града едких эпиграмм, начиная с эпиграмм Пушкина («Лук звенит, стрела трепещет») и Боратынского («Убог умом, но не убог задором»). Ко всему прочему Боратынский напечатал вежливую по форме, но убийственную по содержанию рецензию на стихотворный сборник Муравьева «Таврида» (М., 1827), так и оставшийся у него единственным.
Неудача на поэтическом поприще не обескуражила честолюбивого юношу, который отправляется к театру военных действий (в 1828–1829 гг. шла русско-турецкая война) в качестве сотрудника дипломатической канцелярии штаба русской армии. По окончании войны, «во время переговоров, среди торжествующего нашего стана, в виду смятенного Константинополя… молодой поэт думал о ключах Св. Храма, о Иерусалиме, ныне забытых христианскою Европою… Ему представилась возможность исполнить давнее желание сердца, любимую мечту отрочества» (Пушкин). У Муравьева состоялся разговор на эту тему с главнокомандующим армии победителей И. И. Дибичем. В результате через того (Пушкин в рецензии почему-то называет его генералом, Муравьев в пересказе разговора в «Путешествии» графом и фельдмаршалом) было получено высочайшее соизволение и средства на путешествие, в которое Муравьев и отправился в декабре 1829 г. через Константинополь, Александрию, Каир и т. д.
По точному замечанию современного исследователя, именно «на Востоке Муравьев обрел подлинное свое призвание, нашел для себя благодатную творческую нишу – рыцарь и певец Святой Земли» [218]. Следует заметить, что это был преимущественно Восток, по-прежнему находившийся под властью Высокой Порты. Но «никогда дотоле имя наше не было в такой силе и славе на Востоке», – подчеркивает Муравьев и добавляет, что даже «Царьград в 1830 году имел вид только южной столицы России»: «казалось… во дворце посольства русского решались судьбы империи Оттоманской».
К этому же ощущению, не без вполне понятного удовлетворения Муравьев постоянно возвращается и на Святой Земле, в Иерусалиме: «Странные и нелепые слухи разнеслись в городе о моем прибытии. Говорили, что я начальник сильного отряда, посланного для завоевания Святого Града и что 10000 русских придут вслед за мной из Эрзрума или пристанут на кораблях у Акры… Главным источником сих толков был искони распространенный на Востоке страх имени русского, умноженный теперь славой наших побед над Портой. Мнение, что мы завоюем некогда Иерусалим… сильно вкоренено в народе…» Русскому паломнику, безусловно, приятно осознавать себя представителем столь могущественной державы, и он с удовольствием рассказывает о своих взаимоотношениях с турецкими властями. Так, по приезде в Иерусалим Муравьев отправляет переводчика к градоначальнику с поручением «непременно вызвать его для свидания со мной». И хотя дело происходило вечером и «мусселим» «уже удалился в свой гарем», но благочестивый паломник предполагал следующий день «исключительно посвятить на поклонение Святым местам» и не собирался ждать. «Мусселим принял меня во всем блеске своего двора», – торжествующе заключает он. И тут же выговаривает сопровождавшему его греческому старцу-архимандриту «за рабское его обращение с мусселимом». В ответ тот извиняется «обычаем и бременем ига» и замечает: «Придите оградить нас правами… и мы облобызаем милующую десницу вашу!»
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: