Василий Зеньковский - О религиозном воспитании в семье

Религиозная сфера постепенно выделяется из общей духовной жизни; и это отделение имеет три разных грани, три стороны, которые первоначально координированы, можно сказать, слиты в нерасчлененной целостности, а затем начинают созревать и расти в известной, хотя и ограниченной, независимости одна от другой.

Первая грань охватывает все то, что можно назвать сознанием Бога, – это совокупность интуиции, чувств, образов, мыслей, итогов религиозного опыта. Это не знания, привносимые извне, а именно сознание Бога – интеллектуально-эмоциональное.

Вторая грань включает в себя всю полноту выражений религиозных чувств, движений, мыслей – сюда относится молитва, участие в богослужении, разнообразная религиозная активность. Все это образует сферу «благочестия», формирует внутренние и внешние навыки в религиозной жизни, облекается в «обряды», реализует духовные порывы. Над этой стороной религиозной жизни владычествует закон привычки, благой для других сфер, но роковой для духовной жизни вообще. Он является здесь роковым в той мере, насколько, в силу повторения, система выражений внутренних движений становится привычной, все менее нуждается в внутренней стимуляции, почти механизируется. Мы крестимся, кладем поклоны, произносим молитвы почти без всякого усилия внимания; внешние действия уже не столько выражают внутренний мир, сколько становятся самостоятельной областью, за которой следует (а иногда и вовсе не следует) внутреннее побуждение.

В развитии религиозной жизни накопление навыков, привычных действий неизбежно, отчасти и желательно, но оно заключает в себе большую опасность и сплошь и рядом ведет к механизации этих действий, к замиранию и высыханию религиозной жизни, к своеобразному «окамененному нечувствию»...

Но есть еще третья сторона в религиозной жизни – это развитие и формирование духовной жизни в нас. Человек духовен по своей природе, и начало духовности пронизывает собой всю нашу личность, всю нашу жизнь. В процессе общего созревания духовные силы, духовные запросы поднимаются над общим ходом жизни, в глубине нашей формируется «внутренний человек». Рождение внутреннего человека таинственно, неисследимо, но оно должно когда-нибудь прийти, если мы не утопим себя во внешней жизни.

Духовная жизнь в нас ищет во всем «смысла» – вечного, глубокого, достойного; она не отвергает внешней жизни, ее законов, она хочет только во всем видеть смысл, хочет связать внешнюю жизнь с Вечным и Бесконечным. Это есть общий факт созревания в нас духовных сил, но особую глубину и содержательность, свою настоящую полноту духовная жизнь в нас получает только от религиозной области. Жизнь, религиозно освещенная и согретая, открывает безграничный простор для духовного делания – ив этом духовном самопреображении, в самом устремлении к нему религиозная жизнь получает свое последнее и особенно важное раскрытие. Богопознание, не ведущее к духовной жизни в нас, к духовному деланию, становится пассивным восприятием горней сферы, как факта; Богообщение (молитва) без духовного делания легко подменяется погружением в самого себя. Религиозная функция нам дана как изначальная сила души, но лишь в духовном делании, в духовной жизни она находит для себя питание и применение.

Человек по природе духовен, но духовная жизнь может не быть сосредоточенной вокруг идеи Бога – она может рассеиваться по каким-либо частичным и неполным идеям, может быть связана со злом. То, что так глубоко описал Достоевский, как наше «подполье» и что еще у св. Макария Великого было до конца раскрыто в его учении о духовной тьме, скрытой в нас, – это все свидетельствует о том, какой фактически неустроенной оказывается наша духовная жизнь, сколько в ней хаоса, провалов, противоречий. Мы не можем перестать быть духовными, но мы можем разменять нашу духовность на пустяки и мелочи, можем за чечевичную похлебку ничтожных достижений отдать наше духовное первородство [2] [2] Имеется ввиду библейское повествование о том, как Исав отрекся от своих прав старшего сына, променяв их на сытость желудка (см. Быт. 25, 29-34) – прим. сост. [3] Ей посвящены некоторые главы в моей «Психологии детства», см. особенно последнюю главу о метафизике детства – прим. авт. [4] Согласно классификации автора, это период от 6,5-7 лет до 12 лет. Первое детство – до 6-6,5 лет; отрочество – от 12 до 16 лет; юность от 16-17 лет. Подробнее о возрастной периодизации детства и характерных особенностях периодов см. ниже, раздел «Возрастные этапы...» на с. 223 – прим. сост. . В каждом из нас духовная жизнь есть, но она должна быть устроена и освещена светом Божиим, иначе она будет пребывать в хаосе и будет источником не нашей силы, а наших ошибок, противоречий, грехов.

Мы отделили для ясности три стороны в религиозной жизни, но в живом процессе религиозного развития они реально слиты и связаны. Укрепление и раскрытие духовной жизни невозможно без развития сознания о Боге, а формирование религиозного сознания не обязательно ищет своего выражения только в молитве, обряде, богослужении. Центральное значение здесь должно быть отдано духовной жизни, вне которой религиозное сознание может выродиться а бесплодную, холодную работу чистого интеллекта, а молитва, крестное знамение, посещение богослужения могут стать чисто внешними, формальными.

Жизненность духовной работы потускнеет, если религиозное сознание подростка станет неопределенным и тусклым, если он утеряет ясность религиозных идей, если перестанет молиться; но пока живы духовные устремления, пока душа ищет вечного, глубокого, бесконечного – есть почва, на которой может вновь расцвести вся полнота религиозной жизни. Главнейшие испытания, которым подвержено религиозное созревание детей и подростков, связаны именно с духовной стороной в них. При нашей обычной склонности довольствоваться внешними достижениями у детей, при обычном слабом внимании к внутреннему миру ребенка для нас часто проходит незамеченным факт духовного измельчания детской души. Между тем как раз в истории религиозной жизни, в зигзагах ее развития именно и нужно искать главную причину религиозного потускнения, а иногда и утери всякого интереса к религиозной сфере.

Отмечая центральное и основное значение духовной жизни, мы должны указать и на основной закон ее развития, таящий в себе разгадку ее часто непостижимой логики, т.е. загадочного ритма. Я говорю о законе свободы. [...] Обращение души к Богу, прикосновение к вечности, эта окрыленность души и ее устремление к Бесконечному, сама эта жизнь о Боге и в Боге, а не конкретные идеи, не образы и выражение наших чувств глубоко связаны с свободой, овеяны ее дыханием. Господь создал нас с даром свободы, который есть в нас частица силы Божией, залог Богообщения, свечение образа Божия в нас. Этим полагаются границы всякого религиозного воздействия на душу человека – в том числе и церковного воздействия: нельзя спасти, духовно возродить человека помимо его самого.