Вячеслав Лукьянов - Русская религиозная аксиология

Вот почему спасение мира красотой в конечном итоге зависит от спасения самого человека. Лишь человек, преодолевший в себе «идеал содомский», способный опереться на красоту добрую, «положительно прекрасное», окажется в состоянии спасти мир. В этой связи проблематика спасения человека оказывается в центре внимания русской религиозной философии.

В. С. Соловьев признает «за истинною красотою способность глубоко и сильно воздействовать на реальный мир» [231]. Вообще основа эстетических взглядов Соловьева заключается, по словам Е. Н. Трубецкого, «в его вере во всепобеждающую силу красоты, спасающей мир» [232]. С точки зрения Соловьева, чтобы «творить в красоте», «претворять неидеальную действительность в идеальную», человеку необходимо в самом себе преодолеть «темное начало хаоса»: «Как в мировом процессе природы, темное начало хаоса преодолевалось внешним образом, чтобы произвести светлое мироздание, увенчанное явлением человеческого разума, – так теперь та же самая темная основа, открывшаяся на новой, высшей ступени в жизни и сознании человека, должна быть побеждена внутренним образом, в самом человечестве и при его собственном содействии» [233]. Преодолеть темное начало человек может лишь «духовным подвигом». Соловьев (вслед за Достоевским) верит, что человеческая душа представляет собой «часть души Божественной» и поэтому «может возродиться из всякой низости, из всякой мерзости». В отличие от животных человек способен критически относиться к самому себе, подвергать себя «внутренней оценке», судить и осуждать не только отдельные свои действия, но «самый способ своего бытия в целом». Именно поэтому «человеку естественно хотеть быть больше и лучше, чем он есть в действительности». По мнению Соловьева, «вся история состоит в том, что человек делается лучше и больше самого себя, перерастает свою наличную действительность… Внутренний, духовный, самодеятельный рост есть такой же бесспорный факт, как и рост внешний, физический» [234].

Вместе с тем философ специально подчеркивает, что «мир не должен быть спасен насильно». Соловьев ясно представлял, что ценности-идеалы не могут быть навязаны силой, а должны приниматься людьми добровольно, путем «внутреннего обращения». Он резко выступает против «внешнего общественного идеала», который «принимается независимо ни от какой внутренней работы самого человека». Он показывает, что задача заключается отнюдь не в простом соединении людей, в подчинении их деятельности какой– нибудь одной цели. Ничего, кроме огромного «муравейника» («человейника» – по выражению А. А. Зиновьева), из этого не получится (среди «образчиков» таких муравейников он называет древние восточные деспотии – Китай, Египет, а также эксперименты, осуществлявшиеся коммунистами в Северной Америке). Более того, вся деятельность людей, исходящих из навязанного им «внешнего идеала», нацеливается на «разрушение существующего» и превращается «в насилие над людьми и целым обществом». Таким образом, незаметно «общественный идеал подменяется противообщественною деятельностью». Такой идеал поэтому стоит «на почве господствующего в мире зла».

«Внешнему общественному идеалу» Соловьев противопоставляет идеал, связанный «с верой в сверхчеловеческое Добро, т. е. в Бога». При этом для него «верить в царство Божие – значит с верою в Бога соединять веру в человека и веру в природу» [235]. Такой идеал не может быть навязан с помощью физического насилия, он не требует «внешнего переворота». Его принятие требует «внутренней работы самого человека», «внутреннего обращения». Для философа несомненно, что «истинно человеческое добро возможно только когда человек приходит к нему сам, своею волею и сознанием принимает его… Для того-то и злому началу «Вседержитель волю дал», чтобы чрез борьбу с ним человек мог свободно достигнуть совершенства» [236].

В размышлениях о двух типах идеалов Соловьев демонстрирует чуткое проникновение в специфику ценностей-идеалов. Действительно, их невозможно навязать или подарить в виде «ценностной пилюли», к ним невозможно лишь приобщить. Они возникают только и исключительно в процессе собственного жизнетворчества личности. Каждый человек, каждое поколение людей утверждает и воссоздает в мышлении и поведении свою собственную иерархию ценностей. Этот процесс всегда представляет собой свободный акт жизнетворчества, опирающийся на добровольное принятие ценностей-идеалов.

Таким образом, по Соловьеву, «темное начало хаоса» в душе человека может быть побеждено его нравственным возрождением и духовным подвигом, и, только опираясь на эту основу, красота способна спасти мир. Представление о «целящей силе красоты» (термин Е. Н. Трубецкого) разделяли многие русские религиозные философы. Например, С. Н. Булгаков утверждал, что «красота есть внутренний закон мира, сила мирообразующая, космоургическая… и она в полноту времен окончательной победой своей "спасет мир"» [237]. По Н. А. Бердяеву, «красота есть великая сила, и она мир спасет» [238]. При этом необходимой предпосылкой утверждения красоты в самой действительности, противодействия «уродству и безобразию» является духовная красота человека. Но что из себя представляет духовная красота в истолковании религиозных философов и каким образом она способна спасти мир?

На наш взгляд, условно можно выделить три взаимосвязанных аспекта красоты духовной: 1) аспект собственно духовный, связанный с «доброкачественностью духовной жизни» (выражение П. А. Флоренского); 2) аспект жизнетворческий, связанный с утверждением красоты в окружающем мире через поступки, когда «самую жизнь свою делают художественным произведением» (выражение С. Н. Булгакова); 3) аспект художественный, связанный с воплощением духовной красоты в искусстве. Остановимся на этом подробнее.

Собственно духовный аспект предполагает, по мысли С. Л. Франка, «совершенствование внутреннего строя души, путь утверждения души в Боге и уподобления Богу». Цель аскетизма – «спасение души», преодоление ее несовершенства через страдание и самоотречение; при этом лишь «в христианстве „спасение души“ таково, что есть одновременно и „спасение мира“ и немыслимо вне последнего» [239]. Конечно, путь, связанный с «совершенствованием внутреннего строя души», представители данного направления видят сквозь призму своих взглядов: он в себя включает «искупление греха», предполагает «послушание и смирение», «внутреннюю духовную работу» и т. п. И вместе с тем такое представление, на наш взгляд, утверждает высокие идеалы гуманизма, гармонии человека с самим собой, с другими людьми и природой. Только такие идеалы, связанные с высочайшим взлетом человеческого духа, оказываются способными вдохновить человека на реализацию идеалов в далеко не идеальном мире.