Дмитрий Немельштейн - Святитель Филипп Московский. Вехи русской православной истории

Гость– исполнитель последней воли Филиппа;

Опричники, иноки, спальничий царя.

1537 год. Русский север. Поздняя осень. Полночь. Околица села. Над промерзшей дорогой усеянное звездами небо. У дороги – вековая сосна. Под нею силуэт привалившегося к могучему стволу человека. Над ним склоняется другой силуэт.

Суббота

Что за один? Путя его откуда?

И как сюды добрался по зиме?

Ему, однако, бедолаге, худо.

Совсем замерз… Свезу его ко мне.

Поднимает незнакомца и, поддерживая, ведет в сторону виднеющихся на фоне звездного неба дровен.

Пойдем-ка брат. Негоже при дороге

В безвестье помирати в двух шагах

От теплой печки. Взлезешь без подмоги?

Вот так сподручней будет. Экий страх

Ты на меня нагнал. Я думал было

Лихой ли кто под сосенкой сидит?

Еще чуток – морозцем бы прибило.

Господь, видать, тобой руководит.

Об эту пору встретить здесь кого-то,

Да в поздний час?.. Бывает по три дня

Пуста дорога. Ить кому охота

На тракте мерзнуть. Лучше у огня

Сидеть. Молчи. Не время силы тратить.

В беспамятство ли впал найденыш мой?

Теперь уж ни к чему и помирати…

Н-но, пегая! Беги быстрей домой!

В горнице Дуняша. За дверью слышится голос Субботы.

А вот и двор мой. Открывай хозяйка,

Да гостя, Богом данного, приветь.

А что за гость?.. ты и сама дознай-ка,

Пока я за медком спущусь в подклеть.

В горницу входят Суббота, его женаи незнакомец.

Суббота

Дуняша, что застыла, как колода?

Что зришь-позришь во все свои глаза?

Говорит сам себе.

А гость наш, чую, не простого рода.

И снова, обращаясь к Дуняше.

Что замерла?.. Ну, то-то, егоза.

Субботауходит и вскоре возвращается с кринкою медовухи. Незнакомецпо-прежнему сидит на скамье в изнеможении.

Суббота

Сними-ка кожушок с него, Дуняша,

Да расстели на лавке у печи.

Ишь зубы как у бедолаги пляшут…

А очи, словно угли, горячи.

Да сапоги давай-ка стащим с гостя;

По счастью, пальцы на ногах целы.

Хватило б лавки при таком-то росте.

Испей-ка, брат, и вознеси хвалы

Ко Господу за чудное спасенье.

На тракте этом не один замерз.

Но таково Господне повеленье,

Чтоб я тебя от смертушки увез.

Незнакомецвыпивает толику меду. Его кладут на широкую лавку. О н то ли впадает в беспамятство, то ли забывается в тревожном сне.

Суббота

Ты, матушка, прикрой его тулупом.

Пускай поспит покуда – ночь мудра.

Да оттащи от изголовья ступу.

Доведаемся, что к чему, с утра.

Мать

Дуняша, я опару замесила…

Смотри, не спи, доглядывай ее.

За гостем тож… Эк, как его сморило.

Да попряди, деньком возьмешь свое.

Все укладываются спать. При мерцающем свете лучины Дуняшапрядет и следит за опарой, прислушиваясь к словам, которые незнакомецизредка произносит во сне. Ранним утром, затемно, крестьянский дом оживает. Первой поднимается мать, дабы испечь хлебов и приготовить гостю отвар. Следом поднимается Субботаи выходит на двор присмотреть за скотиной.

Дуняша (шепчет)

Полночный гость наш, кажется, проснулся.

Отвар взогрейте, матушка, скорей.

Уж встал, перекрестился, улыбнулся.

Мать

Да ты, Дуняша, быстро и взогрей.

Ужо я баньку нашу истопила;

Попарить гостя доброго не грех.

И будет он здоров, и будет сила,

А там и доберется без помех

В далекий монастырь, о коем ночью

Не раз он поминал во сне своем.

Однако ж, где зимою взяться кочу [2] Коч – поморское одномачтовое или двухмачтовое судно, удобное для плавания в северных широтах. ?

И ни гроша, к тому же, нет при нем.

Входит Суббота, бормоча

Мне б молодца такого. На полатях

Лишь девки с бабкой жмутся мал-мала…

Бог сыновей не дал… Дык, может зятя?..

Видит сидящего на лавке незнакомца.

Мил человек, присядем у стола.

Незнакомецкрестится на образа, кланяется, подсаживается к столу с краю.

Суббота

Отвар испей, хлебца поешь ржаного,

Да о себе, коль хочешь, расскажи.

Что на Руси прошло, что стало ново?

Откуда родом? Как забрел в Хижи? [3] Хижи – поселение на берегу Онежского озера, где тридцатилетний Федор Колычев прожил около года (1537 – 1538 гг.) в работниках у богатого крестьянина Субботы.

Незнакомец

Как звать тебя, спаситель мой нежданный?

Суббота

Субботой люди кличут с первых зим, –

Явился я в сей день в сей мир престранный, –

Ну, а по святцам писан – Никодим.

Незнакомец

Ты мне, Суббота милый, явлен чудом.

Век за тебя молиться должен я.

Коль скоро к месту нужному прибуду,

Тебе молитва первая моя

За Богом вслед. Зовут меня Феодор.

Стремлюсь уйти из мира в монастырь.

Скарб, серебро дороги ради продал.

Язык мне был доселе поводырь.

Мой многодневен путь в страну покоя.

Бегу подале от мирских сует.

А как дошел?.. Господь Своей рукою

Прямил мой путь и вел на дальний свет.

Не вор я и не тать. В том будь уверен.

Работы не чураюсь хоть какой.

И тот обет я выполнить намерен,

Дабы обресть спасенье и покой.

Суббота

Да где ж сыскать нам нонечи покою?

За монастырской разве что стеной.

Хотя и там забот не счесть. Зимою

Скит не согреть лучиною одной.

В монастыре не токмо же молитвой

Придется жить. Труд тяжек чернецов.

Плоть умерщвляют не одною битвой

Духовной. Разве ты к тому готов?

Федор

Обвыкну как-нибудь. Господь поможет.

Суббота

Вот сказ те мой: иди-т-ко в найм ко мне.

Крестьянская сноровка приумножит

Твое раденье в горней стороне.

К тому же Соловки отсель далече.

На Беломорье нонче нет пути.

Придется ждать до лета с ними встречи.

И коч не скоро выпадет найти.

Федор

О Соловках я не во сне ль поведал?

Суббота

Во сне. Твой сон не безмятежен был.

Другой такой обители Бог не дал.

Тот монастырь давно святым прослыл.

Я старостою в этом поселенье

Ужо лет пять. Ужо лет пять Хижи

Мне доверяют суд и управленье.

И я радею безо всякой лжи.

Коров пяток, овец держу немало,

И поросята хрюкают в хлеву.

А все один. Невмоготу уж стало,

Хоть мужиком сноровистым слыву.

Каб наперед то знать – скорей в монахи,

Как ты, мил друг. Да что там говорить…

Подушки, сарафаны, да рубахи,