Дмитрий Немельштейн - Святитель Филипп Московский. Вехи русской православной истории

С кого взыскать державные долги?

Сомненьями пустыми одержимый,

Он истине путь лживый предпочел.

И лестью шептунов своих даримый,

Разрушил борть, и закурил всех пчел.

Но шершней злобных при себе оставил.

Опричники безумием своим

Готовят крах его царевой славе,

И смуты призрак явится за сим.

Филипп

Пока делил он с Избранною Радой

Заботы о величии страны,

Высот немалых этой цели ради

Достиг, избыв пороки старины.

Дал укорот он местничеству строгий

Приказы обустроил, свод един

Законов дал Руси [19] В 1550 году на Земском соборе был учрежден Судебник Ивана IV и проведена военная реформа, а в 1556 году – проведена реформа местного управления. и встал на ноги

Он твердо как могучий властелин.

Границы царства далеко раздвинул.

Стяг веры православной водрузил

Во станах агарянских [20] В 1552 году к России было присоединено Казанское ханство, а в 1556 – Астраханское. . А повинных

В изменах слуг своих, коль поразил –

На то он царь, чтоб не терпеть измены.

Князей удельных вправе он унять.

Но без расправ ужасных, постепенно,

Не изводя под корень в царстве знать.

То истина для царствия любого,

Чтоб был властитель строг и справедлив.

А что невинной крови много…

Слово

Я молвлю пред царем. Я не стыдлив.

Спиридон

Что истина, коль к ней кривы дороги?

Повдоль же псы и морды их в крови.

И множатся по царству перелоги [21] Перелоги – заброшенные, обезлюдевшие сельскохозяйственные земли и угодья. ?!

И всяк бежать из царства норовит!

Когда предстанешь пред царевы очи,

Моли его, Филиппе, об одном:

О единенье двух державных отчин –

Да будет царство как единый дом.

Да не казнит он слуг своих вернейших,

Клеве там злобным хода не дает.

Пусть бережет и бо льших, и малейших,

Иначе царство русское умрет.

Мой близок час. Те книги, что Онфимом

Мне присланы, обители дарю.

Скучаю я о сыне о любимом…

Прости меня. Ступай теперь к царю.

Трапезная Соловецкого монастыря. Два пожилых монаха ведут беседу.

Зосима [22] Зосима – старец , по иронии судьбы, носивший то же имя, что и один из основателей Соловецкого монастыря. Конфликтовал с игуменом Филиппом. Впоследствии свидетельствовал против Филиппа на церковном соборе, обвиняя того, по всей вероятности, в чародействе.

Я молодым сюда пришел когда-то,

Чтоб подвизаться в тяготах земных.

Здесь нашего едва ль с десяток брата

Нагих молилось. Варниц соляных

Да промыслов доходных мы не знали,

Ютились в срубах тесных круглый год.

До смертушки зимою замерзали,

Судьбы своей не зная наперед.

В пятнадцать лет все вдруг переменилось.

Не чары ль то, и в силах ли людских?

Такое мне, да и иным, не мнилось –

Вознесся камен град в пустынях сих.

Паисий [23] Паисий – преемник Филиппа в качестве Соловецкого игумена. Впоследствии также был принужден к свидетельству против Филиппа в процессе осуждения последнего церковным собором.

Мы и сейчас своей судьбы не знаем.

Без воли Божьей, кабы то сбылось,

Чтоб край суровый обернулся раем –

Где столько люду Божьего спаслось.

Зосима

Насельников в обители немало,

Да все по кельям каменным сидят.

Монаху, старцу, разве то пристало,

Лелеему быть с головы до пят.

Паисий

Устав наш, брат, тяжельше не бывает.

И послушанья наши нелегки.

Но коли дух твой дерзкий изнывает,

Пещерку рой – то Господу с руки.

Молитвенными подвигами братий

Обитель даже малая славна.

Зосима

И дел Филиппа, и его объятий

Боюсь. Давно причастного вина

Из рук Филиппа я не принимаю.

Все мнится мне, что он де чародей.

И впрямь пойду пещерку ископаю

Подале от Филипповых затей.

Паисий

В обитель мы пришли с тобою вместе

Не с нами ли тогда Филипп пришел?

Закваскою он стал в опавшем тесте.

Ты с той поры на Федора стал зол

И порывался бить его за рьяность;

Безропотно обиды он сносил.

И дивная за ним водилась странность –

Он тем крепчал, чем больше тратил сил.

Зосима

Вот я и говорю: все это чары.

Паисий

Нет, брате, это Божья благодать.

Господней волей монастырь наш старый

Сгорел дотла, чтоб камню первость дать.

Филипп-Феодор в те года лихие

Любовь к себе игумена снискал

Уменьями своими. Мы, нагие,

Еще скитались между голых скал,

А он и лес валил, и печи ставил,

И нам свои умения открыл.

Не быв монахом, против всяких правил,

Над многими поставлен первым был.

Затем опять безропотно трудился,

Принявши постриг и Филиппом став…

То в кузнице, то в хлебне… И молился,

Безсчетно свой псалтырь перелистав.

Зосима

А мы себя в те годы, что ль, щадили?

В посте, молитве, праведных трудах

Не менее его поклоны били

И изнуряли плоть. И Божий страх

Нам ведом был не менее. А ныне

Игумен он.

Паисий

И, слышно, государь

Его к себе зовет.

Он нас покинет

И с тем уйдет твоя слепая ярь.

Зосима

А кем зовет?

Паисий

Зовет в митрополиты.

Зосима

Епископов, что ль, мало на Руси?

Игумена к себе зовет?! Поди ты…

Паисий

Не нам, убогим, тот расклад веси.

Епископ Герман, тот, что на Казани,

Клобук и посох, бают, не приял,

Ослушался Ивана приказаний,

В опалу без прощения попал.

Филипп же с давних лет царю знакомец.

В покоях княжьих смолоду служил.

Его и вспомнил царь. Видать, что кроме

И некого. Филипп заворожил

Царя Ивана дивами своими,

Обитель превратив почти что в сад.

Поставил храмы каменны. Святыми

Соделал Соловки. Шумлив посад

Под стенами валунными устроил

И промыслы богатые завел.

Мне по душе Филипповы устои.

Зосима

А я вот на него и ныне зол.

Паисий

Грешно, Зосима. Сколько лет минуло.

Душе своей дай, наконец, покой.

Избавься от бесовского посула

Далеких дней. Переверни, закрой

Злопамятства истертую страницу.

Зосима

Казню себя, Паисий, но стучит

В висках обида…

Паисий

Зависть багряницей

Твой застит взор и злую нить сучит

Глубокой нелюбви твоей к Филиппу:

Не ты, а он Алексию [24] Алексий – игумен Соловецкого монастыря, предшественник Филиппа. был люб;

Не ты, а он высокий холм насыпал

Молитв благих, что не сходили с губ

Его, и вдохновляли слабых братьев.

Когда он строил, ты лишь причитал.

И храмов светлых дивное зачатье

Не ты, а он молитвой начертал.

Зосима

Он от начала нам простолюдином