Парфений (Агеев) - Автобиография

Приехав в монастырь, прежде хорошенько проспались, а там уже не одна сотня народу. Вот в назначенный день собора сошлись все на средину монастыря; я пошел полюбопытствовать, о чем будут говорить и что рассуждать, так как я имел эту охоту с малых лет – быть на соборах и говорить о догматах веры; но там было не то, как я любил; тут было над чем посмеяться, кто охотник, ибо были все подвыпивши немного, и был великий шум, крик и брань, что ничего нельзя было разобрать: один – то, другой – другое; а человека четыре поумнее видят, что тут хотя бы неделю кричали, – толку не будет; пошли и вывели одного монаха из старших который, едва уже ходит пьяный [26] Слово надписано сверху другим почерком. . Вышед к народу, закричали: «Полно шуметь – вот, поздравляйте нового игумена»; и все закричали: «Батюшка наш, поздравляем тебя с новым чином». Тут же выкатили две бочки: одну – с горелкой, а другую – с виноградным вином. С радости как загуляли наши соборные отцы, что двое суток пировали так, что в церкви и службы не было.

Потом кое-как я упросил, чтобы ехать домой. Стали на дороге опять пить, да уже всю дорогу бранились и несколько раз дрались до крови; мы, кучера, едва могли их растаскивать; однако до Кишенева всех не довезли, человек трех оставили на дороге, а то, того и смотри, что один другого убьют; вот было соборище, и соборище плачевное богобоязливому человеку, ибо ездили на собор только попить да погулять.

Вот здесь-то я еще повредился и поколебался в расколе: не такие ли соборы были на Ветке, которые утверждали нашу веру и которым мы последуем. Ежели так же, то явная наша погибель; не для ли этого Господь меня оставил на время пожить в Кишеневе, чтобы показать мне это соборище беззаконников.

55. И так, прожив у хозяина лето и заслужив все деньги, я взял паспорт. Попадается мне один монах из Стародубских слобод, был в Кишеневе для сбора и отправляется в Киев. Он взял меня с собой [27] Это предложение дописано между строк другим почерком. . Приехав в Киев, сходил в Лавру и в пещеры, приложился ко всем святым мощам и просил угодников Божиих о помощи мне [28] Слово «мне надписано сверху другим почерком, вместо зачеркнутого «ему». , дабы безвредно переплыть житейское море и получить бы чин иноческий. Потом мой спутник поехал еще в сторону для сбора вниз по Днепру, в город Черкасы; мне, хотя и не очень хотелось туда ехать, ибо все мое желание – в Стародубские слободы, но делать нечего, надо ехать. Приехав в Черкасы, въехали прямо в монастырь женский, который стоит на краю города; я остался в монастыре, а спутник пошел собирать милостыню и не являлся целую неделю. Вот и здесь было дьявол готовил мне сети, но Господь избавил меня от них. Потом еще стояли неделю и в мужском монастыре, и мне весьма в нем не понравилось за слабость жизни и за бесчиние. В женском монастыре еще начальствовала сама основательница монастыря, а в мужском – уже второй настоятель; а первый обратился к единоверию и скончался в Корсунском монастыре единоверческом, Таврической губернии.

56. Видя слабость своего спутника, я разлучился с ним и паки обратно возвратился в Киев. Оттуда пошел в Стародубские святые монастыри, как я понимал. Пришел в Лаврентьев монастырь, там мне несколько понравилось, потому что братия больше из купечества и монастырский внешний чин порядочный. Хотя мне и полюбился монастырь этот, но остаться в нем не мог – не хочет мое сердце, да и только. Потом отправился в монастырь Пахомиев, но там едва мог ночевать, потому что много соблазнился, а оттуда – в монастырь Макариев.

57. Из Макариева пошел я в Малинов остров, и шел один верст 30 все лесом; снегу напало столько, что дороги не видать и никто еще не проходил. Тогда было 7 число ноября. Пришедши к монастырю, я спросил: «Какой это монастырь?»; мне сказали, что беспоповщинский, Поморской секты. Был уже вечер. Я спросил: «Далеко ли монастырь Малинов остров?» Мне показали его недалеко, да пройти туда было невозможно: болото замерзло, а еще лед не поднимает. Хотя Малинов остров и не нашего толка, а поповщинского, так называемого диаконовского, но мне все бы приятнее там ночевать, нежели у перекрещеванцев, несмотря на то, что они меня очень к себе просили укрыться у них от ночи. Я боялся их споров: как я пошел из миру, то обещался о верах ни с кем не спорить, а только избрать тихое и безмолвное место ради спасения. Однако нужда меня заставила взойти в монастырь, а наипаче спросил меня один юноша, урожденец города Кишенева, как бы земляк. Он привел меня к себе в келию, где я и расположился ночевать. Ходил я к вечерни, но едва простоял, потому что очень устал и духом был не спокоен. Поужинавши и пришедши в келию, легли спать, но старики-раскольники не дали спать: стали толковать о верах, ибо они обрадовались, что я к ним пришел; это-де наш, когда попался к нам. Я всячески упрашивал, чтобы дали мне покой; «Я, – говорю им, – в своей вере сомнения не имею». Хозяин, видя, что они не идут из келии, оскорбился на них, выгнал вон и запер двери, и мы уснули хорошо.

На утро был воскресный и праздник Святых Архангелов. Я ходил к утрени и часам, после обеда хотел было идти в путь, но меня мой хозяин задержал и просил, чтобы я сходил к их начальнику и поблагодарил за хлеб, за соль. Мне очень не хотелось идти, зная, что там без прения не обойдется; однако противиться не стал.

58. Настоятель всячески меня обласкал: «Вот, – думаю, – готовится сеть, которою помышляют уловить меня». Собралось к нему несколько братий, и он начал меня спрашивать, откуда я и куда иду; я ему рассказал все; он предложил, чтобы я остался у них навсегда жить. Я сказал ему: «Спаси, Христос, за все ваши приветствия и страннолюбие, но остаться у вас никак не могу».

Беспоповец: «Почему же ты не хочешь у нас остаться? Разве что ты у нас заметил худое?»

Ответ мой: «Потому что вера ваша от нашей совсем другая; в вашей вере я не имею никакой надежды спастися, а я для спасения души своей оставил дом, имение и родителей и свою сторону; вот поэтому и не могу у вас остаться».

Беспоповец: «То правда, что наша вера другая, но вера самая истинная, древняя христианская; ибо мы веру Христову держим крепче вас: у нас книги и иконы самые древние, такие напевы и чины церковные все соблюдаем старинные. Почему же ты сомневаешься спастися?»

Ответ: «В том я не сомневаюсь, что вы веруете во Христа и имеете древние книги и иконы, – это я вижу и сам. Но во Христа вы веруете только на словах, а на деле совсем не веруете Ему. Так же, хотя книги у вас и древние с иконами, но вы им не последуете и не творите того, что писано в книгах, ибо у вас нет ничего на деле, что написано в древних книгах».

Беспоповец: «Как ты говоришь, что мы веруем во Христа только на словах, а не на деле; разве у нас нет древнего Евангелия, разве мы его не читаем ежедневно, разве мы не читаем древних книг и не исполняем, что тамо в них написано? Ты сам сегодня стоял вечерню, утреню и часы; разве ты не видел, как мы все исполнили, что написано и что повелевает устав церковный?»