Анатолий Гармаев - Матушка

Паразитирование плотяного покрова на деятельной силе приводит к разленению. Деятельных сил нет, но матушка действует, потому что плачет, заливается ребенок, или раздражается, ругается батюшка, или должны прийти гости, или сама себя уговорила, что надо делать. От этого всего сил не прибавляется, или они бывают порывами – то есть, то нет. И невозможно ни предсказать, ни предугадать, когда они будут, когда нет. В доме начинает быть неприбрано, вещи разбросаны, нет порядка, нет чистоты. Матушка не успевает. Мечется от одного дела к другому, потом начинает оставлять дела, то одно, то другое, ограничивается на малом их числе, остальное пускает на самотек.

Либо в довольстве жизни начнется лень, долгое пребывание в постели по утрам, избегание трудов и склонение к праздным занятиям, использование сверх меры домработницы или под разными предлогами ничем необъяснимое привлечение кого-либо из прихожан, детей гимназии или воскресной школы. Появится вялость жизни, потеря бодрости, тонуса. Начнется тучность тела, склонение к душевным занятиям и оставление духовных. Все больше будут развиваться телесные, а вслед за ними чувственные грехи: сластолюбие, чревоугодие, блудные потребности, сребролюбие, потребность комфорта, самоугодие, жадность, ревность, раздражительность, обидчивость, истеричность и прочее.

Либо наоборот, будет развиваться трудовая активность, но все ради плоти. Увлеченность хозяйством, комфортом, удобством дома, занятость шитьем, готовкой пищи. Все против молитвенных занятий, с пропуском богослужений, оставлением таинств и всего церковного. «Грех разлучает между Богом и человеком, – говорит свт. Феофан. – Человек, отходя от Бога ко греху, не ощущает своей зависимости от Него, живет себе, как будто он не Божий и Бог не его, как своевольный раб, бежавший от своего господина»4. Преодоление плотяного покрова есть утеснение тела. «Возьмись за него, – призывает нас святитель Феофан Затворник, – откажи ему в наслаждениях и удовольствиях, стесни удовлетворение самых естественных потребностей, …как хочешь и как можешь, облегчи плоть, утончи ее дебелость. Этим душа высвободится из связности веществом, станет подвижнее, легче, приимчивее для впечатлений добрых»5.

Но больше того дает удержание и развитие самих дарований Божиих: творческой, взаимодавной и деятельной сил души с непременным освящением их делами веры: молитвою, постом, богослужениями и таинствами. Что хочет пусть матушка делает, но эти четыре действия веры не должна оставлять. Равно и три силы души пусть удерживает в себе во что бы то ни стало. Трудно это. Но на этот труд мы и родились и живем на земле. Собственно, больше ни для чего земная жизнь и не нужна нам, как только для того, чтобы освящаемые верою восстать в своих дарованиях из плена греха и во Христе сделаться чадами Божиими. Это возможно, если жизнь свою всю превратить в подвиг. Если не так, останется одно – обвыкание, обмирщение и, в конечном итоге, отступление.

Второй уровень греховных покровов поражает три другие силы души – созерцательную, почитание, попечительную.

На созерцательной силе паразитирует разсеяние. Ум постоянно колеблется от мысли к мысли, плавает в разных представлениях, ищет разнообразных впечатлений. Вся душа вовлекается в действия этого покрова. Так бы созерцательной силой душа собралась бы на одном предмете, в одно содержание, жила бы одним впечатлением, созерцая красоту, лепоту, нравственную глубину и духовную возвышенность того, на что обратила свой внутренний взор – на явление ли природы, на предмет ли какой, на человека, на святого ли в молитве, Матерь Божию или на Господа, но, перехваченная покровом разсеяния, с тою же силою будет искать легких, внешних и чувственно ярких впечатлений, перебегая от одного впечатления на другое. Ей будет нравиться эта переменчивость новостей, известий, она будет с жадностью впитывать все «новенькое», особенно слухи, пересуды, т.е. новые известия о разных знакомых и незнакомых людях. В этих известиях будет нравиться что-нибудь эдакое. Когда же сама дальше будет додумывать услышанное, в один миг представит что-нибудь за край выходящее, чтобы пережить хоть маленькое, но потрясение в своих эмоциях. А когда будет передавать дальше, непременно приукрасит или сгустит краски, добавит что-нибудь свое и переживет особое услаждение и удовольствие в сердце, когда эту новенькую подробность, на ходу изобретенную, будет рассказывать кому-либо. Неудивительно, что при таком состоянии сердца невозможно сколь-нибудь сосредоточенно молиться, ни дома, ни тем более на службе.

Покров разсеяния рождает особую любовь к газете. Множество мелких новостей, пикантные подробности. Даже в православных газетах мы будем искать живое, разнообразное, короткое и посильное для наших впечатлений. Не находя такого или вчитываясь в содержание, требующее разумного, вдумчивого чтения, скоро придем в скуку и даже в душевное отвращение, душа отложится и не захочет больше раскрывать этих страниц. Сплошные большие тексты будем перелистывать и радостно останавливаться на пестрых страницах. Собственно, газета и построена на обслуживании покрова разсеянности. У нее такой жанр.

Журнал – жанр уже другой. Он требует чуть-чуть, но разумного труда. Для этого нужно любить такой труд, т.е. быть свободным хотя бы сколько-то в созерцательной силе от покрова разсеяния. Давно замечено, что любители газет не очень жалуют классику, мало читают или вообще не читают ее, особенно игнорируют классику созерцательную: картины художников, скульптуру, зодчество, в народном ремесле – росписи.

Такой человек не находит для себя созерцательной пищи в иконах. Разве что верою обращается к ним. Сами же создатели произведений искусства или иконописцы, схваченные этим покровом, т.е. живущие либо внешней церковной жизнью, либо вообще не живущие ею, будут творить что-нибудь внешнее, лубочное, на непритязательный вкус, произведения-времянки, может быть даже и очень яркие и даже модные, но на миг. Такими же будут и иконы их. Внешне будет все хорошо, а дыхания вышнего не будет. Сейчас много таких икон пишут по храмам.

Подобным же будет и пение. Народные песни для покрова разсеяния неинтересны, скучны, особенно многокуплетные, с простым напевом. В церковном пении будет искаться что-нибудь эдакое, «живое». Во время пения будет желание как-то приукрасить, сделать ли росчерк в конце мелодии, мелодическую виньетку какую-нибудь добавить, или тоном музицировать. Потеря созерцательной силы приводит к угасанию вкуса к разумному пению и не чувствию в мелодии разумевательного богатства. Пение начинает быть чисто мелодическим.

Самым верным признаком греховного покрова разсеяния будет тяга к телевизору.