Майкл Уилкок - Евангелие от Луки

Обе эти истины – то, что Он Сын Господа, и то, что Он пришел в мир, чтобы другие смогли стать чадами Господа, – подразумеваются в Его словах во 2:49. Ибо слова «быть в том, что принадлежит Отцу Моему» означают то же самое, что «исполнять дело Отца Моего» (AV): там, где Мой Отец, там, где творятся дела Его, там можно найти и Меня. (Опять же это вариант нескольких великих высказываний, звучащих у Иоанна: «Я и Отец – одно» [Ин. 10:30]; «Сын ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего: ибо, что творит Он, то и Сын творит также» [Ин. 5:19]; «Я всегда делаю то, что Ему угодно» [Ин. 8:29].) Но дело Отца, как мы уже видели, – это дело спасения; значит, Сын также должен участвовать в этом деле. Так, будучи еще ребенком, Иисус выражает свое стремление быть заодно с Отцом в деле спасения человечества.

На этом Лука останавливает подбор историй из раннего периода жизни Иисуса. Рассказ о рождении крестьянского ребенка мог бы быть всего лишь живописным, но не имеющим значения событием, если бы его не сопровождали эти предзнаменования, не похожие на языческие, подобные «метеорам, свистящим в воздухе» [41] Shakespeare, Julius Caesar, II. i. 44. . Последние только еще больше покрывают события тайной. Эти же, наоборот, по своей природе открывают тайну. Ибо это одно из благ христианской веры. Они приходят не только через знамения, но и через слова. Не только через образы, дабы послание было могущественным, но и через слова, дабы послание были ясным. И если какой-то из этих путей важнее, то это, конечно же, пояснение словами. Поэтому Лука не поддерживает тех, кто ставит образы выше пояснений, тех, кто, например, чтит символ выше слова.

Как со знамениями и таинствами, так и с самим воплощением. Приход Иисуса в этот мир не означал бы ничего, если бы он не сопровождался Божественным пояснением. Соответственно, Лука сообщает нам словами ангела, Кто есть Иисус, а словами пророка – кому будет польза от Его послания. И через слова самого Дитя мы узнаем, что, дабы окончательно постигнуть полноту этого послания о спасении, нам необходимо последовать за Тем, Кто называет Господа Своим Отцом и осуществляет замысел Отца на протяжении всего Евангелия, чтобы вовлечь нас в такие же отношения.

Список звучных имен в 3:1,2 дает понять, что начинается что-то новое. Он «производит эффект», как говорит Друри, «церемониального открытия или въезда с фанфарами» [42] Drury, р. 44. . Становится ясно, что и абзац 1:1–4, и обе первые главы были введением, а основной рассказ об Иисусе начинается только сейчас. Тем не менее нитью основной темы Лука связывает эти главы вместе. Здесь он продолжает рассказ о Благой вести (3:18), которая тридцать лет назад была посланием ангела Захарии в Иерусалиме (1:19) и пастухам в Вифлееме (2:10). Здесь, как и там, провозглашается Благая весть о спасении, которая сейчас звучит в теме Иоанна (3:6) так же, как она звучала в «Магнификате» Марии (1:47), «Бенедиктусе» Захарии (1:69) и в «Nunc Dimittis» Симеона (2:30).

Таким же образом Лука показывает своим читателям, что даже по прошествии тридцати лет главной темой остается общение Господа с людьми. Есть Благая весть; это Благая весть о спасении; и Благая весть о спасении – это послание с неба на землю. Этот небесный голос мы уже не раз слышали в гл. 1 и 2. Говорят ангелы, говорят мужчины и женщины, исполненные Святого Духа, говорит само Дитя Божье. Здесь, где начинается история о взрослой жизни Иисуса, событие, которое Лука так впечатляюще помещает в соответствующие исторические условия, – перед нами сцена мира и год, в котором пересекаются сроки полномочий четырех правителей при определенном иудейском первосвященнике, – оказывается не тем, что мы ожидали. Главное здесь не начало служения Иисуса и даже не Его крещение; на самом деле речь здесь, в некотором смысле, вообще не об Иисусе. Главное здесь то, что «в пятнадцатый же год правления Тиверия кесаря… был глагол Божий к Иоанну» (3:1 ,2) [43] «Когда появился Иоанн Креститель, ни один из самых старых жителей Палестины не мог припомнить, чтобы хотя бы в самом раннем детстве он разговаривал с кем-нибудь, видевшим пророка… В этих условиях появление настоящего пророка стало событием чрезвычайной важности, важнее даже, чем война или революция» (John Seeley, Ессе Homo; quoted by Plummer, p. 7). . Более того, когда на сцене появляется Иисус и крестится, Лука не уделяет этим событиям особого внимания, но концентрирует его на чем-то другом: «Когда же крестился весь народ, и Иисус крестившись молился» (это всего лишь описание обстановки), случилось то, что «отверзлось небо… Дух Святый нисшел… и был глас с небес» (3:21,22).

Господь Луки – это Господь, Который разговаривает. Он ворвался в мир, который, несмотря на смешение мириад голосов, погибал от недостатка животворящего гласа с небес, и Он провозглашает нам Благую весть о спасении; и это спасение заключается в Его Сыне. Тот же Самый Господь говорит сегодня, и говорит Он о том же, чтобы восполнить те же нужды. Так давайте же послушаем, «что скажет Господь Бог. Он скажет мир народу Своему», спасение Свое «дарует нам» (Пс. 84:9,8).

…Был глагол Божий к Иоанну, сыну Захарии, в пустыне. И он проходил по всей окрестной стране Иорданской, проповедуя… Иоанн приходившему креститься от него народу говорил… <���… >…Не думайте говорить в себе: «отец у нас Авраам»; ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму… (3:2,3,8).

…И был глас с небес, глаголющий: Ты Сын Мой возлюбленный; в Тебе Мое благоволение!(3:22).

1) Голос пророка

Иоанн был послан приготовить «путь Господу» (3:4), и в его задачи входило указать людям на грядущего Христа, а значит на Господа. Поэтому не случайно он постоянно предупреждал их («говорил» в 3:7 означает «обычно говорил»), ибо обращался к аудитории, свое отношение к которой он показывает в 3:8. Они говорили в себе: «отец у нас Авраам»; они выросли с убеждением, что раз они были предками Авраама и поэтому принадлежали к избранному роду, значит, они уже в правильных отношениях с Господом. Иоанн должен был разрушить это ложное убеждение. Ему было недостаточно выманить их из своих домов, чтобы они пришли к Иордану послушать его. Он должен был затронуть их сердца и дать им понять, что ни одна духовная привилегия не может сама по себе сделать человека праведным перед Богом и угодным Ему.

Действия Иоанна говорили о том же. Ибо крещение было тем обрядом, через который язычники становились «иудеями»; тот, кто уже принадлежал израильскому семейству, не нуждался в нем. Проповедуя крещение иудеям (3:3), Иоанн тем самым «относит их к категории язычников. Физическое родство с Авраамом оказывается здесь бесполезным» [44] Ellis, р. 86. .