Эмми Итяранта - Дневник чайного мастера

— Ну и кавардак тут! — сказала она. — Что поделаешь, Минья ничего не может есть, ее постоянно тошнит, и мы не успеваем стирать за ней испачканное белье.

Было видно, что ей неловко от того, что я стала свидетелем их бед.

— Теперь успеете, — сказала я и попыталась улыбнуться.

Мы отнесли бутылки на кухню, Санья ополоснула бутылочку, налила воды до половины и отмерила немного белого порошка из тряпичного мешочка. Потрясла, чтобы растворить лекарство. Белый порошок окрасил воду в белесый цвет.

На крыльце послышались шаги. Едва Санья успела повернуться к двери, как вошла уставшая Кира с дочкой на руках. Какой кошмар! Я не видела Минью несколько недель. Ее голубые глазки стали похожи на две темные ямки на бледном лице, она была настолько исхудавшей и изможденной, что я заволновалась.

— У них нет больше коек, ближайшая больница находится в Куусамо.

— О чем только они там думают? А нам-то что делать? — нервно спросила Санья.

— Они сказали, что надо давать ей лекарство и ждать, пока не спадет температура.

— Так ведь именно этого мы и добиваемся уже две недели! Ты сказала, что у нас не хватает воды?

— Санья, наша больница переполнена, там больные, которым еще хуже, чем нашей Минье. — Голос Киры звучал устало и глухо. — У них всего два врача, три медсестры и парочка волонтеров. И они задолжали спекулянтам с черного рынка воду за три месяца. Они даже не знают, смогут ли работать в следующем месяце.

Как это страшно, когда у докторов нет другого варианта, кроме как отправить человека домой умирать.

Санья протянула бутылочку с лекарством.

— Вода достаточно чистая? — обеспокоенно спросила Кира.

— Да, — ответила я.

Они обе пристально посмотрели на меня, и лицо Киры помрачнело.

— Ты ведь знаешь, что нам нечем заплатить?

Она обращалась к Санье, но больше ко мне.

— Платить не нужно.

Кира уселась в обшарпанное кресло, взяла бутылочку и протянула ее Минье. Та с трудом открыла рот, почти сразу проглотила несколько капель и уснула. Кира отнесла ее в спальню.

— Санья, подойти сюда, — позвала Кира.

— Иди-иди, я подожду тебя здесь, — сказала я.

Они закрылись в спальне. Из-за двери было слышно каждое слово, хотя Кира и пыталась разговаривать вполголоса, но, думаю, она хотела, чтобы я слышала.

— Ты не должна была просить у нее воды!

— А что еще мы можем сделать! — выпалила Санья. — Мне никогда не построить этот водопровод — деталей нет, да и цены на них занебесные.

Кира только вздохнула:

— Знаю, дочка. Добывать воду — не твоя забота. Если бы Минья была здорова, мы могли бы ходить по соседним деревням, чинить одежду или еще что-нибудь или, например, попытаться устроиться на обувную фабрику в Куусамо. Мне просто не хочется ни у кого одалживаться.

Все. Больше слушать этого мне не хотелось, поэтому я вышла на крыльцо и аккуратно закрыла за собой дверь. Присела на ступеньку и стала глядеть по сторонам: вялые, с трудом удерживающие себя прямо подсолнухи, дырявая крыша, сплетенная из водорослей, под нею два разбитых стула… Соседние дворы и дома казались одинаковыми, тусклыми, уставшими отражениями друг друга.

Не знаю, сколько я просидела на крыльце, наконец Санья вышла и тихо закрыла за собой дверь:

— Они обе уснули, в последнее время это большая редкость в нашем доме.

Я старалась говорить вполголоса, но мои слова прозвучали неожиданно резко:

— Ты соображаешь, что делаешь?

Она вздрогнула, а у меня сердце сжалось в груди, потому что все последние недели запечатлелись на ее лице, во всем ее облике, но я вспомнила пустую мастерскую, стук и ее неожиданное появление, поэтому все же продолжила:

— Неужели ты не понимаешь, насколько опасно заниматься строительством нелегального водопровода? А если его обнаружит аквапатруль? Стройка-то у тебя под верстаком, так ведь?!

Санья тяжело вздохнула:

— Нам не хватает положенной нормы, и у нас нет больше денег покупать воду. Отцу удается получать часть зарплаты водой, но она иногда выглядит так, будто в ней замачивали грязное нижнее белье.

Я нахмурилась:

— Пожаловаться куда-нибудь не пробовали?

Санья усмехнулась:

— Скажи кому? Тем же самым генералам, которые нелегально дают отцу эту воду?

Я поняла, что она имела в виду.

— Хватит, — сказала я, и Санья недоуменно посмотрела на меня. — Никогда больше не подходи к своему водопроводу.

— Ясное дело, тебе никогда не приходилось делать выбор — оказаться в тюрьме или позволить своей семье умереть от жажды.

Я не верила своим ушам: она ни разу не позволяла себе разговаривать со мной таким тоном. Санья и сама была удивлена своей жесткости, она схватила мою руку и сжала ее:

— Нориа, прости меня. Я не имела ничего такого в виду…

— Сколько тебе нужно?

— Нориа…

— Сколько?

Она пристально посмотрела на меня:

— Гораздо больше, чем ты можешь мне дать. Две бутылки в день.

— Ты получишь их.

Санья покачала головой:

— Вода нужна тебе самой. Я не могу.

— Не беспокойся.

Мне показалось, что она хотела спросить о чем-то еще, но промолчала, и я была благодарна ей за это. Хоть не пришлось лгать.

С тех пор что-то поменялось в наших отношениях — что-то, чему я ни тогда, ни сейчас не могу найти подходящих слов.

Она не разговаривала со мной о водопроводе, не упоминала о болезни Миньи, а я не рассказывала ей о сокровенном источнике.

Тайны точат нас, как вода точит камень. Казалось бы, на поверхности все спокойно, но есть вещи, которыми мы не можем ни с кем поделиться, они гложут нас изнутри, а затем жизнь обволакивает их, подстраивается под них. Тайны пожирают отношения между людьми. Порой мы надеемся, что они во благо, что, допустив другого в уголок души, где прячется тайна, мы уже не останемся с ней один на один.

Я начала регулярно приносить Санье воду. Она молча брала ее. Тем временем Минья стала выздоравливать и интересоваться происходящим вокруг, и, хотя ручки и ножки у нее выглядели, как истонченные зимними холодами веточки, смертельная опасность была уже позади. Мама Кира относилась ко мне со смешанным чувством благодарности и неловкости, ограничиваясь короткими фразами, а отец Ян вообще не упоминал про воду. При встрече он всякий раз интересовался, не нужно ли чайному мастеру помочь чем-то в саду или подремонтировать в доме. Я отказывалась.

Все мои попытки найти какую-либо информацию об экспедиции Янссона зашли в тупик. Воодушевленная последней записью в дневнике Миро, я пролистала все оставшиеся книги, но обнаружила лишь не связанные друг с другом короткие заметки, в которых не нашла ничего нового. Свалка надежно хранила свои секреты. От моих поисков не было проку, только рана на руке от какой-то ржавой железки да горсть-другая запчастей для Саньи. Со всех сторон меня окружала стена молчания: индикатор транслятора не мигал, молчаливая трава тянулась вверх из земли, прах отца лежал безмолвно в могиле.