Эмми Итяранта - Дневник чайного мастера

Весна шла полным ходом, пока однажды утром тишина рухнула.

Стоял обычный день, каких много: небо в тучах стального цвета, на ветках редких деревьев и кустов светло-зеленым пламенем трепещутся листочки, улицы пустынны. Я шла мимо дома, во дворе которого пожилая пара сидела под навесом из водорослей. Он обнимал ее за плечи, а у женщины текли слезы по морщинистым щекам. Видеть такое было не под силу.

Санья ждала меня у входа, когда я подошла к их дому.

— Ты уже слышала? — спросила она. Я увидела, что она чем-то напугана, и мое сердце сжалось.

— Что случилось? Все ли в порядке?

— Да, точнее, нет. Помнишь тот серый дом рядом с больницей, где на двери был синий круг?

Конечно, я помнила: темные окна, задернутые шторы, пустая улица и соседи, которые обходили дом стороной.

— Оказывается, жильцов не увезли, как все думали. Их держали под домашним арестом почти два месяца. Они никуда не могли пойти, солдаты приносили им совсем немного еды и воды, чтобы они только не умерли. Сегодня утром их вытолкали на улицу и… — Она запнулась на полуслове. — Их казнили прилюдно.

— Ты уверена?

Перед глазами встал намалеванный синим круг на двери, особенно заметный на фоне облупившейся краски, — круг цвета неба и солдатской формы. Трудно было поверить в случившееся, несмотря на все события после праздника начала лунного года.

— Отец видел. Он как раз шел на рынок и увидел, как солдаты вытащили их на улицу и перерезали каждому горло на глазах у прохожих.

Я попыталась отогнать от себя страшное видение, но оно опередило меня: блестящий металл, впивающийся в нежную кожу, движение руки в синем рукаве, кровавая лужа, растекающаяся в пыли, и солнце, ломающее в ней свои лучи.

— Неужели так теперь будет всегда? — вдруг хриплым голосом спросила Санья. — Неужели теперь кого угодно можно арестовать просто так или, того хуже, казнить прямо у себя дома без разбирательств?

— Такое не может продолжаться вечно, — ответила я. — Не сомневайся.

— А что, если это никогда не закончится? — Говоря это, Санья смотрела на меня, и я не могла припомнить, чтобы когда-нибудь видела на ее лице такую безнадежность. — Люди не могут перестать нуждаться в воде. Они будут строить незаконные водопроводы, даже если их за это накажут. Я…

Ах вот в чем дело!

— Неужели ты все еще строишь свой водопровод? — спросила я.

Она отвернулась, закрыв лицо волосами.

— Нориа, ведь мы не можем целую вечность зависеть от твоей воды. Она нужна и тебе тоже.

Я подумала о поколениях чайных мастеров, об их выборе и ответственности, я подумала о Миро, поступившим так, как посчитал для себя единственно верным, нарушив тем самым все традиции, подумала о родителях, которых не было здесь, подумала о Санье — она была со мной.

— Пойдем, я хочу показать тебе кое-что.

Мы отправились в тундру, как делали это много раз в детстве, играя в умных и бесстрашных искателей сокровищ в диком и заброшенном месте. Темнеющие тучи начали медленно загораживать горизонт, и в конце концов все небо спряталось за ними. Я хорошо помнила дорогу к сопке. В памяти вставал другой пейзаж: широкие тропинки, высокие сопки, большие камни, на которые трудно взобраться, глубокие шрамы в скале, оставленные пересохшими ручьями. В сравнении с ним все вокруг выглядело мелким и пресным, но мне казалось, что я шаг за шагом иду в глубь чего-то темного и всепоглощающего — еще более впечатляющего своей мощью, чем то, что я помнила с детства. Я почти слышала, как позади меня трещат камни, как рассыпается в прах тропинка, и если обернуться, то можно увидеть только пустыню, а вдали зеленую полосу леса, но дом и деревня оказались бы стертыми, все дороги заваленными, и не было бы иного выхода, кроме как идти вперед в неизвестность.

Санья не спрашивала, куда мы идем, просто молча шла за мной.

Когда мы подошли к пещере, она воскликнула:

— Я помню это место! Тут у нас с тобой был Главный штаб Центрального общества посланцев Нового Киана, — сказала Санья.

— Иди за мной, — позвала я и поползла в самый конец пещеры. Там мои пальцы привычно нащупали металлический рычажок на сухом, шершавом и прохладном камне. Открылся вход. Беспокойный свет фонаря блеснул в глазах Саньи.

— Что это за место? — спросила она.

— Место, которого нет, — ответила я.

Нас овевала прохлада сопки, пока мы спускались в ее глубины. Я слышала за собой шаги Саньи, начавшееся снаружи странное видение не отпускало. Глухой гул источника был похож на шепот, и мне казалось, что если я обернусь, то Санья исчезнет в складках скалы, станет тенью среди других в глубинах земли. Наши движения изображали изящный танец на стенах. Мы не останавливались, пока не пришли в пещеру, где вода вырывалась из скалы в небольшое озерцо.

Санья глубоко вздохнула, подошла и вцепилась дрожащими руками в мою руку. Я почувствовала, как ее ногти крохотными остриями впились в кожу.

— Это все… Все это вода. Это твое?

— Да, — ответила я. Ее пальцы сжались. — Точнее, нет.

Санья в бешенстве повернулась ко мне, и я вздрогнула.

— Как ты смеешь!

Ее слова были похожи на плевок, а голос дрожал:

— Как ты смеешь скрывать все это? Жильцы того дома… Минья. Она могла бы…

Мне стало стыдно. Я не могла смотреть ей в глаза.

— Как ты смеешь! — повторила она.

Страх свернулся во мне в тугую пружину. А что я могла ожидать? Благодарности? Облегчения? Или, быть может, ощущения сопричастности к тайне? Конечно, я знала, что подвергаю себя опасности, приведя сюда Санью, однако ни на секунду не поверила бы в то, что опасность может исходить от нее. Теперь такой уверенности не было.

— Ты должна мне пообещать, что никому об этом не расскажешь, — произнесла я в панике. — Я смогу тебе помочь, только если источник останется в секрете.

— Ты не имеешь никакого права, — ответила она.

Я не могла смотреть ей в глаза.

— Санья, — начала я таким тихим голосом, что сама едва слышала себя, — как ты думаешь, что случится, если кто-нибудь узнает об этом?

Она по-прежнему держала меня за руку. Я подняла глаза.

Тени сомкнулись на лице Саньи, она была напряжена. Потом ее плечи опустились, лицо стало обычным, и голос зазвучал как прежде.

— И все равно это неправильно, — тихо сказала она.

— Знаю, — ответила я.

Постепенно холод начал пробирать меня до самых костей. А у Саньи, как всегда с дороги, лицо пылало, и ей было жарко. Она начала раздеваться: сбросила свитер, стянула рубашку и развязала шнурки.

— Что ты делаешь? — воскликнула я.

— Как думаешь, когда я последний раз мылась в чистой воде? — спросила она, сбрасывая оставшуюся одежду, и осторожно подошла к краю озерца. Там было место, где гладкая скала плавно спускалась в воду. Потрогав ее ногой, она вздрогнула, но не остановилась, а смело пошла дальше и нырнула. Вода охватила ее, словно упавший гладкий камень. Санья вынырнула, в дрожащем свете фонаря она выглядела такой бледной и тоненькой, что казалась прозрачной — дух воды, принявший человеческий облик.