Dок Берг - Наглое игнорирование

Вроде как вниз раньше можно было куда-то залезть, но после посадки и люк вспучило и пол тоже. Не удержался от мальчишеского желания посидеть за штурвалом, оглянулся воровато – не смотрит ли спутник, и попробовал усесться на сидение пилота – кто ж еще у рогатого руля сидеть может. Получилось как-то странно – у главного в самолете вместо кожаного сиденья было стальное углубленное корытце, и сидеть в нем было неудобно – до штурвала хрен дотянешься. А спинка при том – добротная, с хорошей кожей, мягкая. Не понял, почему так, с конфузом вылез, бурча про себя: "Взрослый уже, а детство в жопе играет. Порулить и подудеть захотел, тьфу, стыдоба!"

Заметил неприметный ящичек наверху в углу на защелках. Открыл, не успел посторониться и получил по каске совершенно неожиданной вещью – явно веслом складным. Полез руками – вытянул из металлического, принайтованного к потолку фюзеляжа ящика кучу резины и второе весло. Подумал немного – понял, лодка надувная, даже и с баллоном какого-то газа для надува. Повертел в руках баллон – тяжеленький. А ведь в кабине что-то похожее – и точно там, в стальных держаках почти таких же стояло аж 16 штук. Подсвечивая себе фонариком, стал открывать все защелки, какие только видел. Четыре противогаза несколько ослабили пыл, как и какие-то непонятного вида и назначения вещи, зато в последней коробке нашлась еда – консервы, шоколад и фляга литров на пять. Не удивился, что с водой, удивился – как не разодрало фляжку льдом на морозе. Дед не утерпел, тоже влез в кабину, уселся в то кресло, что не было загажено кровью, сказал грустно:

— Мне бы такие домой. Мяяягкие… Жопой как в масло…

И тоже стал шарить лапами.

Тут же громко бахнуло, отчего сам же дед подскочил словно мяч. А впереди что-то пышно засветило алым цветом, затрещало, запрыгало по леску. Отлично сквозь стекла видно было.

— Вот я дурья башка, это же сигнальные ракеты у них. И написано ведь, нет, полез как мальчишка пестрожопый… — покаянно возопил старый умник.

— Ты сейчас еще бомбы сбрось! — сердито рявкнул Новожилов, которому вовсе не улыбалось погибнуть в сбитом чужом самолете из-за детских шалостей степенного обычно проводника.

— Все, все, больше ничего не трогаю! А сидейка прочно прикручена, не оторвать, — непоследовательно доложил шустрый старикан.

— Все, вылезаем отсюда, а то, неровен час ты еще что дернешь и взлетим мы на воздух! Давай сюда мешки из моего агрегата, я тут харчи нашел. Неприкосновенный аварийный запас, наверное.

— Харчи? Это я тогда в темноте не доглядел, в кабине искал, а они вон куда их запрятали – огорчился старик, весьма ловко выбираясь из кабины, впору молодому так лазить.

Новожилов оглядел непривычную обстановку с металлическими стенками, ребрами-шпангоутами и прикинул, что кровь из носу – а надо отсюда все утащить. И сам самолет тоже неплохо бы как-то не допустить к затоплению. Тут одного алюминия черт знает сколько.

Харчи честно поделили, дед удивил тем, что напрочь отказался от шоколада, упакованного в красные круглые картонки.

— Ну, его к черту, шоколад ихний! Было дело – угостил им своих детинят. Как сатана в малышей вселился – полночи на головах ходили, не успокоить было никак, словно сказились. А на следующий день они чуть не померли, мне бы, дурню старому, сначала почитать, что там за шоколадки такие были – потом уже чухнулся. Со стимулирующими средствами оказались, для танкистов. И на этой шоко-коле тоже вишь написано – стимулирует. Забирай его себе, а я тогда еще так перепугался, думал – помрут детинята, плохо им было очень, сам ведь отраву дал. Консервы – дело другое, — объяснил ситуацию дед.

— Ты пистолеты летчиковы куда подевал? — спросил, помолчав, Новожилов.

— Там лежат. Ремни, кобуры и планшетки кожаные взял, а пистолеты эти…

— Пойдем, покажешь.

— Да как скажешь, — пожал плечами крестьянин.

Нашел сапер только три пистолета и две обоймы, да четверых голых серо-голубых мертвяков с выдолбанными глазами и сильно поклеванных и погрызанных. Подумал, что в плане голов тут фиговато, а бензин и прочее взять надо.

Не давало покоя содержимое брюха этого громадного механизма. Из кабины в основной фюзеляж залезть было невозможно, а ведь явно что-то и в пузе этой гадины припасено – больно уж места там много. Ломал себе голову недолго, любопытство пересилило и, махнув рукой на всякие сомнения, по-возможности аккуратно топором вскрыл боковину павшего чудовища, вспоров тонкий алюминий, как консервную банку. Дыру прокрысил небольшую, только чтоб голову сунуть – мало ли если чинить будут потом или еще что. Угадал удачно, не зря кулаком стучал, проверяя – пусто там за стенкой или нет.

Посветил в непривычную самолетную брюховину. Места оказалось вполне много, даже и сам удивился. Надписи какие-то чужими буквами. Механика хитрая. И тут же заметил маслянисто поблескивающие тушки бомб. Пересчитал – десять ровно. Небольшие, аккуратные килограмм на пятьдесят, на верхних простенькие картонные устройства – подумал зачем? Решил для себя, что это как раз те самые хреновины, которые заставляют падающую бомбу истошно выть. Доводилось разок услыхать. На всю жизнь запомнил.

— Все, поросята, отвылись. Теперь вы нам пригодитесь. Хозяевам вашим ямы рыть, — успокаивая себя разговором, заявил сапер бомбам. Сверху над головой – тоже что-то на бензобак похоже – здоровенный! Прикинул – литров на четыреста. Постучал кулаком по дюралю. Глуховато звучит, полный, значит. Особенно понравились бомбы. Пара таких штучек – и роту дохлых фрицев укуюшить можно легко. А это куда интереснее, чем лопатами махать.

У кого-то из литераторов попалось ему определение весны, как состоящей из трех частей: "весны воды", "весны травы" и "весны листвы". Как горожанин, старлей не очень понял тогда смысла прочитанного, зато теперь, когда все житье было на природе, удивился точности наблюдения.

Воды было много и она была везде. Разлились пугающе все ручьи и речки, таяние снегов тянулось долго, сырость донимала всех, и пару раз он даже радовался, что не сидит в окопе, а может ночевать в доме, хоть и переполненном людьми, как огурец – семечками, но зато в сухости и тепле, с возможностью ходить в сухих сапогах.

Пару дней волновался, что смоет разлившейся водой клети с головами. Это было бы катастрофой, но место выбрали удачное, вода хоть и мыла совсем рядом, но не дошла нескольких метров. А клетей уже стояло три и одна была полной, а вторая к тому была близка и теперь там рядом в трофейной утепленной палатке жил сторож – одноногий старикан с полным отсутствием нюха и вечным насморком, запашок от клетей уже шел добротный и сторожу потому приходилось шугать лис и бродячих собак, для чего у старикана было с собой ружье и трусливый пес-брехолай, несуразного вида и мелкого размера, но с голосом солидным и внушающим уважение. Умные вороны несколько раз попытались добраться до вкуснятины, но не смогли, потому теперь печально облетали это место, только легкомысленные сороки еще не потеряли надежды и периодически заявлялись в гости на радость отводившему на них душу псу.