Dок Берг - Наглое игнорирование

Одна из тонких тетрадок явно была наставлением для воздушного стрелка и Берестова сначала удивило наличие непристойных картинок с голыми девушками в таком строгом тексте, а потом понял – что все эти красотки выполняли четкую роль гвоздя в память – вот на четырех картинках наглядно сравнивались вроде несравнимые вещи – обнаженная красотка с покрывалом в одной руке и упреждение при стрельбе в самолет врага. Девица стоит боком, держит прикрывающее ее фигурку покрывало в вытянутой руке – и наверху боком идет самолет врага – и упреждение по нему – максимальное, что показывается вытянутой рукой, дистанцией от плеча до пальчиков. Красотка повернулась немного – приоткрыв изящную грудь – расстояние от плеча до пальчиков меньше – и упреждение уменьшилось для так же довернувшего истребителя. Еще больше повернулась к зрителю девица, показав уже и немножко бедро – точно так же стало меньше упреждение прицела перед самолетом. И на четвертой картинке самолет идет в лоб, упреждение не нужно, цель в него самого, только сначала глаза оторви от открывшейся полной наготы красавицы на картинке. Бесстыжая срамота, конечно, и кодексу моральному советского человека никак не соответствует, но зато бойцу после такой иллюстрации и объяснять ничего не надо, поймет идею сразу, хоть с гор, хоть с дикого леса призванный. И – навсегда запомнит. А вот у нас – и все строго научно и досконально, но спят, засранцы, на занятиях и забывают все мигом – знал это начпох, сам на занятиях зевал, курсантом будучи. И ведь никому не скажешь, вражеская пропаганда выходит. Жаль, мораль-то моралью, а результат был бы выше. Точно так же просто и доходчиво с теми же бесстыжими красавицами были писаны и другие наставления – попалось подобное для мехвода-танкиста попозже. Все просто, наглядно и запоминается моментально. Эх! Порнография, конечно, но очень уж в дело вставлена!

Хорошо подготовленный враг, умелый. И беспокоило старлея то, что так ловко начатое зимнее наступление по всем фронтам стало пробуксовывать, видно было военному человеку, что не так оно идет, как должно. Страшный 1941 год закончился обнадеживающе – немцы получили по зубам и на севере, где не смогли взять ни Мурманск, ни Ленинград, а их зато выбили из Тихвина и арийцы бежали, бросая оружие, раненых и технику и фотографий всего этого безобразия отступленного были во всех газетах – и в центре, под Москвой и на юге – где их выперли из Ростова. Те же картины брошенной техники и трупов на обочинах, что видел вдосыт летом сам Берестов – теперь были в газетах, только теперь и техника и трупы были немецкие. И, казалось бы – уже сейчас гитлеровцам сломают окончательно хребет – и вперед на Берлин, но явно шло дело не так. Как повоевавший – начпох видел признаки гадостные в разных мелких деталях. И письма к родителям возвращались, значит и впрямь город в блокаде, что само по себе звучало страшновато и продвижение незначительное. И в радужные надежды теперь старлей не верил, когда при нем кто-то браво говорил, что в этом году Гитлеру – капут – не возражал, но и не чувствовал в душе правды за такими утверждениями. Хотелось бы, конечно, очень бы хотелось – но опыт говорил обратное.

Немцы еще сильны, на войну настроены, драться умеют и – хоть и понесли потери – но людишек у них еще много. Совершенно неожиданное подтверждение получил от хохмача – начпоха, работавшего со своей командой в том же районе, но на самом краю. Смеха ради, ему привез приятель из той похоронной команды мешок с двумя головами – черными как головешки. Фельдшер только присвистнул, когда их Берестов вывалил из мешка:

— Я сначала в первый момент полагал, что они в стадии гнилостной трупной эмфиземы и потому вывороченные губы и чернота кожных покровов, но это определенно – негры, причем свежие. Откуда вы их тут взяли?

— Привезви, — честно ответил Берестов.

— Очень странно. В европейских армиях такие ярко выраженные африканцы могут быть только у французов в колониях или у англичан.

— Испансы?

— Нет, их марокканцы явно светлее. Да и не в том дело – негроиды в армии Рейха – для белых ариев нонсенс идеологический. Оружие могут носить только благородные арийцы! Ничего не понимаю! — искренне сказал фельдшер.

— Мошет цидк? Квоуны? Отступави?

Фельдшер только пожал плечами, но головы рачительно приказал положить в "сомнительную клеть", потому как черепа на кафедре анатомии всякие пригодятся и с этой точки зрения и негроидный будет нужен.

А загадка разрешилась просто – как и полагал мудрый Алексеев, были эти негры в немецкой военной форме, только на рукавах матерчатый щиток нашит с трехцветным флажком и надписью "Франсе" – воевал тут неподалеку французский легион, а кучерявые эти то ли заблудились, то ли в командировке оказались не там, где нужно. Впрочем, судя по рассказам, и беломордым французам всыпали от души, убыл разгромленный легион с Восточного фронта на переформирование.

— А я сегодня, знаете ли, видел первую муху, — сказал через пару дней Иван Валерьянович.

Берестов посмотрел намекающе.

— Начинается тот самый эксперимент, ради которого мы тут корячимся. Я не вполне уверен, что в этой местности хватит мух, чтобы они почистили нам все экземпляры. На мой взгляд, объемы невероятны. Но Михайлов, вам известный деятель нашей кафедры, уверял, что еще ученый-естествоиспытатель старого времени Карл Линней, разработавший единую систему классификации растительного и животного мира, отметил, что "три мухи способны поглотить тушу дохлой лошади с той же быстротой, что и лев".

— Посему? — удивился старлей, видевший льва на картинках и понимавший потому нелепость сопоставления жалкой мухи и царя зверей.

— Михайлов толковал, что будет у мух на богатых харчах размножение взрывного свойства, идущее по геометрической прогрессии, то есть лавинообразно. Я, признаться, не очень в это верю, всему есть пределы, — интимно понизив голос, раскаялся в своей ереси фельдшер. Начпох пожал плечами. Это не было в его компетенции, и так голова шла кругом в непрерывном увязывании разных мелких и крупных, пустяковых и важных дел и проблем. Еще и пахотой скоро надо будет помогать местным, и никуда не денешься – людей на сколачивание новых решеток для клетей предколхоза дал, так что скоро будет собрано на мыске еще три хранилища, взамен три поля поднять придется. Тяжело было старлею, не по Сеньке шапка выходила, такой армейской мудрости набирались служилые люди к майорскому чину, пожалуй, да и то не все. Ему, по армейским меркам – еще молокососу, приходилось постоянно выходить за круг компетенции своей, делая то, чему не учили и что было ему незнакомо. При этом действовать по интуиции скорее, логику ища. Пока – получалось. Подчиненные явно стали уважать командира, особенно после того, как он не побоялся дать резкий отпор целому подполковнику, налетевшему на него с грубостью и требованием отдать штабные фургоны, которые подполковнику понравились. Комвзвода-раз машины не отдал, мало того, там еще и пальнули в воздух над нахальным полканом из трофейного винтаря, так как охранявший имущество часовой выполнил свои обязанности "на ять" и в расположение чужака не пустил. Примчавшийся разбираться с начальником охамевших похоронщиков краском, видимо, рассчитывал раздавить старшего лейтенантика ревом и авторитетом, но был встречен ледяным спокойствием, уставными нормами и свалил ни с чем, обещая принять самые крайние меры. Потому визит особиста удивления у Берестова не вызвал. Слыхал, что еще жалобы были – например, на то, что саперы Новожилова на два дня перекрыли дорогу "по которой все ездили – и ничего", поездки в обход вызвали массу нареканий в самоуправстве и несогласованности у местных.