Максим Алёшин - Сдвиг

В общем, было распространенно сообщение о том, что в квартирах могут появляться «чужие» люди. Сам не понимаю, почему я отнесся к этой информации так серьезно. По сообщениям распространенным накануне, лично я их видел по телевизору, да, по-моему, эти сообщения только там и были. Во всех вечерних федеральных новостях, показали незамысловатый видео сюжет, который подавался то ли как некая версия; то ли как научная гипотеза. Официальное коммюнике правительства России и научного мира естественно содержало минимум действительно полезной информации, одни только голые факты без интерпретаций и подробностей. Видеоролик заявления был смонтирован наспех. Обрывки фраз, нелепые заминки, подрывы на видеопленке, некачественные склейки, местами брак в фонограмме и посторонние шумы чередовались с позорными провалами в тишину, сама запись нервозная, официальный тон был неуверен и путан.

От лица госдепа говорил некто господин Ковальчук, плотный мужчина с крупным сосискообразным носом, на этот раз он представился, как старший оперативный пророк при Президенте РФ. Признаюсь, ни разу я не видел, чтобы этот деятель госструктур представлялся одинаковыми должностями, престранный тип я вам скажу у меня от него мурашки по коже. Предполагаю, что сменами своих должностей он добивался дополнительного внимания к своей персоне, всем известно, что смена статуса автоматически отображается на ретрансляторе государственных изменений в рубрике новостей.

От лица мирового сообщества ученых выступали двое: пожилой английский литератор романист Стивенсон, сухощавый старик в мятом пиджаке, фантаст и провидец, и профессор Конюхов полноватый человек средних лет с мутными маслянистыми глазами и короткой рыжей бородой, так же в мешковатом плохо скроенном пиджаке, хорошо известный в определенных научных кругах, как мистик практик.

Съемки происходили в небольшой государственной студии. Перед выступающими стоял деревянный грубой работы кособокий столик на коротких ножках на нем гроздьями разнокалиберные микрофоны с эмблемами газет, журналов и издательств, для докладчиков небольшой продавленный диван из искусственной кожи. Вся обстановка студии, дешевые обои, низкие потолки, задрипанный коврик на полу и тусклый телевизионный свет демонстрировала привычный экономный, а попросту говоря нищенский государственный стиль. Чиновничье дело в нашей эпохе было атавизмом, марионеточным придатком литературной элиты и финансировалось по остаточному принципу. Госслужащего было легко узнать по нищенскому одеянию, мятой не современной одежде, голодному измученному финансовыми трудностями взгляду и порванной никудышной обуви. Государственное администрирование переживало период полной стагнации и не нужности. Роль их сводилась к информированию населения, да к ведению текущей общественной бухгалтерии, но и с этой задачей они справлялись из рук вон плохо. Такова была действительность, эпоха лучших времен для этой сферы человеческого управления минула много тысячелетий назад. Говорят, что когда-то чиновники имели какой-то невероятный вес в обществе и уникальный статус чуть ли не избранных. Но сейчас об этом вспоминают с усмешкой, с язвительным юмором. Можно ли считать этих убогих учетчиков информаторов — чем-то более, чем они являются на самом деле? То-то и оно. Теперь убогая когорта госадминистрации лишь пыль под ногами Великих Писателей Белого Света. Так было всегда, а о другом история умалчивает, свидетельств тому не сохранилось (Свидетельства похоронены в земле, на глубине сто тысяч миль, утонули в матушке Земле, туда им и дорога — по Гамильтону).

Ковальчук в центре, слева Стивенсон справа Конюхов. Лица докладчиков и это было заметно даже через рябь и подергивания некачественной видеозаписи, были угрюмы и напряженны. Говорили по очереди. Начинал Ковальчук, подрыв пленки, Стивенсон, подрыв, ложная склейка, Конюхов, примитивный спецэффект «шторки», общий план докладчиков. Скачек звука, Конюхов, изображение завалилось вправо, задрожало, дернулось, Стивенсон, ушло в черное, на полсекунды вспышка — Ковальчук, молчание, крупно Стивенсон, концовка — общий план докладчиков. Нередко фразы обрывались на полуслове, да так, же и начинались. Сюжет был смонтирован второпях, это было заметно не вооруженным взглядом.

Смысл обращения сводился к тому, что появление «чужих» это вероятно следствие некого террористического магического эксперимента, и до конца не ясно, то ли теракт, то ли просто какой-то мистический сбой или сдвиг. Природа явления пока не поддается детальному изучению, сообщали докладчики, но сам факт предстоящего катаклизма — подтвержден официально. Названное для простоты — СДВИГОМ, явление официально признанно и завизировано, как и властями РФ, так и мировым сообществом ученых и Писателей. Сдвиг сертифицирован в Государственной Магической Палате. Ему определенна высшая шестая степень опасности, уровень, говорящий о многом. В конце сюжета Стивенсон уронил на пол карандаш, чуть повозившись в три погибели, он отыскал карандаш, поправил сбившийся на бок засаленный галстук и в полголоса бросил в сторону, бегите, бегите, бегите, спасайтесь… Шторк, и сюжет прервался.

Ну, надо же, я еще в этот момент подумал, каких только Палат у нас нет, уже и Магическая Палата РФ появилась. Этот сюжет показали по всем федеральным телеканалам с преобладающей долей государственных акций: РТР, ОРТ, Спортивный канал и по Культуре. Что же до граждан, которые принципиально не смотрят государственное телевидение, как, будто им и дела до таких не было. Впрочем, такой наплевательский подход к распространению информации был делом обычным для России, аинформативность, рецессии информационных полей традиционны для наших широт.

Углубленный в размышления корректор снял со стены, у ящика сообщений, перчатку самописца и медленно водя прибором по белым листам бумаги, написал несколько писем: матери, Катюне, брату и двум коллегам с работы. Письма носили рекомендативно-прощальный характер, содержали по два три небольших абзаца в основном общих фраз и стандартных прощальных предложений. Чуть повозившись с редактурой фрагментов, корректор поставил печати и расписался, свернул листки аккуратными шестнадцатиугольниками и утопил получившиеся конверты в прорезь рассылочного ящика. Прерывистый свист свидетельствовал об успешной отправке посланий. Обдумывать и принимать решения лучше всего на свежую голову, тем более еще целые сутки в запасе. Появление «чужих» ожидалось в полночь с пятницы на субботу, а сегодня была среда. Ах да, уже четверг — сказал корректор, вслух, глядя на часы, в дорогом кожаном переплете висевшие на стене напротив и лег спать. Часы — подарок родной редакции на юбилей безупречной службы, теплые воспоминания о скором повышении уровня последнее, что нежным туманом обволокло сознание, и он уснул.