Александр Лекаренко - Бегущая зебра

Тем временем у покрывавшихся целлюлитом ног старшей Снегурочки, невольно втянутая в постоянный Новый год, подрастала на вольных хлебах, Снегурочка № 2 и уже доставала своим любопытным носом очередному Деду Морозу, куда следует. Однажды и в конце-концов Полина вышибла четырнадцатилетнюю дочь из дому, и та была вынуждена стать лагерем у бабушки. Через пару месяцев после того, как Дед Мороз отбыл в Уренгой, Полина явилась к Нелли и, путаясь в регистрах от гневного окрика до слезливой просьбы, потребовала свою дочь обратно. Нелли уже ничего не решала, но Юлька решила уступить, однако, она уже успела понять всю прелесть двоедомства и принялась кочевать туда-обратно, дозируя свое присутствие и шантажируя им равноодиноких в своей равноудаленности маму и бабушку.

Юлька уже родилась с мозгами, основательно прихваченными морозцем, в пути с Северного полюса на Южный или наоборот, ее принес не аист в клюве, а Дед Мороз в мешке, и с тех пор, как ее вытряхнули на землю, никто, ни разу, ни единым словом не пояснил ей, что мозги можно использовать для чего-то другого, кроме как для изыскания способов зарабатывания денег своей мандой. Она была далеко не глупа, и чего удивляться, что в свои пятнадцать лет она изыскала способ извлечения денег без амортизации основного средства производства? Болтаться где-то возле искусства было у нее в крови, это делали все ее ближайшие родственники, кроме бабушки, которая делала искусство, пока искусство не уделало ее. Болтаясь таким образом, она наткнулась на фотографа, который называл себя фотохудожником и работал с обнаженной натурой, постоянно перескакивая тонкую грань, отделяющую эротику от порнографии. Парень был не бесталанен, но как же тут не станешь порнографом, когда пейзаж с заходящим солнцем попробуй продай, а пейзаж с восходящей голой жопой — это живой кусок хлеба? Он сразу оценил Юлькины данные в десять долларов за отщелканную пленку, и они нашли общий язык, поскольку обоим хотелось есть и пить вино жизни, не спрашивая о цене. Но общего языка и одной голой жопы на двоих Юльке было катастрофически мало. Она быстро сообразила, что в этом конвейере голой плоти «снять трусы — щелкнуть кнопкой» женские прелести стоят дешевле куриных потрохов и можно навсегда остаться с голой жопой, если не придать ей достоинство портрета. Юлька никоим образом не принадлежала к числу работников конвейера и, полагая себя персоной уникальной, начала изыскивать и нашла возможность спрыгнуть с ленты. Она понимала, что никакое персональное великолепие не поможет ей пробиться на обложку «Пентхауза» — для этого требовались жопораскрутчики покруче, чем ее фотограф. Но как-то раз ей попал в руки английский журнал «Вайфз» — очень специфическое порноиздание, делавшее бизнес на публикации любительских фотографий эксгибиционистски настроенных домохозяек. Ее поразило убогое уродство баб и несоответствие между высоким качеством печати и дилетантским качеством снимков, но более всего — тот факт, что журнал платил бабам по 300 евро — сумасшедшие деньги за фотографии их вялых грудей и жировых складок. Неужели это можно было продать? Поразмыслив, она поняла, в чем тут дело — в отличие от лаковых Барби из «Пентхауза», эти бабы имели индивидуальность. Модели из «Пентхауза» и «Плэйбоя» тиражировались в миллионах экземпляров по всему миру, в рекламе «Сникерсов» и «Боингов», пива и оружия, они торчали на биг-бордах и заглядывали в каждый дом с экрана телевизора, они были безлики, привычны и столь же сексуально привлекательны, как деталь торговой машины. На их фоне бабы с кухни со своими толстыми жопами и заросшими волосней лобками притягивали взгляд обывателя, как запретный плод в дырке замочной скважины. Продолжая шевелить мозгами в том же направлении, умная Юля пришла к выводу, что имеет не меньше шансов торгануть своим юным плодом через замочную скважину, чем сорокалетние коровы с их обвисшими задницами. Обычной почтой она отправила в Лондон десяток похищенных у работодателя негативов, на которых выглядела значительно старше своих лет, в длинноволосом парике, а через месяц получила по почте пакет с персональным экземпляром журнала, и «Америкен Экспресс» доставил ей 600 радужных билетов в новую жизнь.

Окрыленная успехом, Юля принялась копить деньги на приличную фотоаппаратуру, активно включившись в поиск новых рынков сбыта через компьютер шефа, запуская лапку в его фототеку с уже оплаченными ей негативами и одновременно ударными темпами обучаясь у него же ремеслу фотографа. Через пару месяцев она бросила своего партнера и приступила к эксклюзивной эксплуатации собственной задницы. Ей были уже хорошо известны частные опасности и общая невыгодность пиратского порнобизнеса в Интернете. Она пользовалась только почтой, располагая достаточным количеством адресов изданий, подобных «Вайфз», и обходясь без посредников. Нельзя сказать, что на нее пролился золотой дождь, но золотая жила давала достаточно золотого песка всем, добывающим его из жопы, чтобы перепало несколько крупиц и одинокому старателю. Этот бизнес вполне соответствовал ее внутренним потребностям, имел тенденцию к удовлетворению внешних, и ей весьма импонировала удивительная доброжелательность, имевшая место между всеми его участниками. Ни одно из ее посланий ни разу не осталось без ответа, даже если ее предложения и не принимались, редакторы всегда отвечали ей пространным и дружелюбным письмом с пожеланиями успеха, не скупясь при этом на переводчика, а если принимались, то она непременно получала, помимо денег, еще и экземпляр журнала с персональными приветствиями в нем. У нее скопилась целая пачка роскошно иллюстрированных похвальных грамот, полученных от порноиздателей, которые она сохраняла так, как Штирлиц хранил бы свои, полученные от Юстаса. Издатели называли ее только так, как ей хотелось, — просто Юлия и печатали под ее фото только то, что хотелось ей, даже, если она и врала. Этот взаимный респект в формате отношений на расстоянии даже если и был частью бизнеса, позволял ей чувствовать себя занятой в бизнесе вполне респектабельном. Он не вонял потом и спермой, в этом не было ничего общего со сниманием трусов в порностудии, не было хомута, не было конвейера и унизительной зависимости от мужчин. Умная Юля, вытряхнутая в этот мир из мешка Деда Мороза вместе с бутылками водки и пачками новогодних презервативов, умудрилась найти способ выживания на льду, не отмораживая при этом свой юный плод.

У нее имелась высококачественная фотоаппаратура, соответствующий занятию гардероб и две квартиры, которые она использовала попеременно в качестве студии, но в процессе творческой деятельности она столкнулась с некоторыми трудностями. Юная Юля весьма выгодно выделялась на фоне желающих подработать домохозяек и пожилых проституток, потерявших товарный вид, у нее даже появились почитатели, но правила игры запрещали издателям публиковать из номера в номер одну и ту же модель. Сотрудничество с Юлией было интересно, издатели готовы были закрыть глаза на то, что она выступает в разных париках и под разными именами, но для участия в этой игре внутри игры требовалась постоянная и кардинальная смена декораций. Юля не могла заменить мебель в квартирах или сами квартиры, ей были не по карману поездки на пленэр в Гагры, и она не могла заниматься своим делом в каком-нибудь парке посреди города, тем более что работа с дистанционной аппаратурой была связана с некоторыми трудностями. Поэтому, когда бабушка заговорила о поездке на дачу к Жоржику, Юля сразу уцепилась за такую возможность.