Хамза Есенжанов - Крутое время

Когда вернется Амир? Кульшан… смелая, благородная женщина. Встретится ли она со своим мужем?

Хотя конвоиры и не говорили, куда везут, но Мендигерей догадался — в Уил. «Красные подошли к Уральску и тем самым беспокоят Джамбейтинский велаят. Главари велаята решили вовремя смыться, податься ближе к белому генералу Толстову, укрепившемуся в Гурьеве. В Уиле у них — кадетская школа и часть административных учреждений. Значит, я первым въезжаю в будущую столицу!»— невесело усмехнулся пленник, уставившись на тощий круп гнедой клячи, потрухивающей мелкой рысцой.

Арестант сидел в большом пустом тарантасе, впереди погонял гнедуху незнакомый шаруа, сзади рысили верхом два солдата. Солдаты были уверены, что пленник, раненный в плечо, изможденный и бессильный, и не думает о побеге. Отъехав верст двадцать от города, они развязали Мендигерею руки.

Впереди лежала долгая унылая дорога.

Утром полковник Гарун доложил Жанше о бунте среди солдат. Полковник во всем обвинял военное начальство.

— Ваше превосходительство, господин Жанша! Узнав о разнузданном поведении некоторых солдат, я строго-настрого предупредил командиров. Но безволие, малодушие, халатность полковника Белоуса и подполковника Кириллова привели к разложению войска. Да, да, к настоящему бунту. Вместо того, чтобы немедленно посадить на гауптвахту онбасы — десятника, отказавшегося выполнить приказ офицера, его несколько дней оставляли на свободе. Солдаты распустились до такой степени, что связали моего офицера, пришедшего в казарму арестовать преступника онбасы. Такое безобразие терпеть дальше немыслимо. Надо принять срочные меры, иначе войско превратится в сборище бунтовщиков. Виновных следует немедленно передать военно-полевому суду. Зачинщика онбасы необходимо изолировать. Я думаю, что создавшееся положение требует Вашего личного вмешательства. Вашего строжайшего приказа.

В эти дни глава велаята почему-то старательно избегал решительных мер, за которые так рьяно ратовал полковник Гарун. Он с явной неприязнью выслушал полковника, а про себя подумал: «Интересно, когда же перестанет этот служака-полицмейстер совать свой нос куда не следует? Он, наверное, не прочь засадить в тюрьму всех!»

— Я прошу вас, султан, посоветоваться по этому вопросу с самим полковником Белоусом. За солдат и за всех онбасы в первую очередь отвечает он, — холодно ответил Жанша.

Но вскоре примчался сам подполковник Кириллов.

— В казарме бунт, солдаты митингуют, читают воззвание. Большевистское воззвание! — оторопело сообщил он.

Жанша задумался. «Что творится на белом свете?»

В последнее время он мало сидел, даже с людьми разговаривал стоя. Оставшись наедине, скрестив руки и прислонившись к окну, глава велаята подолгу думал. И сейчас он остановился у окна, взвешивая прошедшее, пытаясь заглянуть в будущее.

«…Неужели все делается зря? Неужели несчастные казахи так и останутся одинокими, разобщенными, точно верблюды, бредущие по солончакам? Неужели народ и дальше будет влачить жалкое существование: на каждом холмике — по юрте, вдоль каждой балки — по аулу? Неужели не объединятся казахи со всей степи, не станут самостоятельным народом, передовым, культурным, со своими школами, базарами, искусством, экономикой? Мечтали о национальной свободе — созвали курултай, Учредительное собрание. Но не, договорились, размежевались. Многие учителя отказались — служить. С трудом создали автономию, но тут же со всех сторон поднялись смутьяны, отказались отдать своих джигитов на защиту автономии, своих коней, даже сборы, налоги оказались многим не по душе. Пошли жалобы, угрозы в уезд, в волость, в город. Бандиты стали грабить еще не оперившийся велаят; джигиты не захотели служить по доброй воле. Теперь вот солдаты, надежда и опора нации, бунтуют в открытую. О аллах, что творится на свете?! Где наше национальное самолюбие, чего стоят все разговоры о самостоятельности народа, если его образованные сыны не способны объединиться, если молодежь отказывается от воинской службы, а аульная знать самовольничает и избивает старшин и волостных управителей?»

— Объявите об экстренном совещании штаба… Нет, не надо, времени мало. Постройте солдат на площади. Я приеду, буду выступать, — отрывисто распорядился Жанша.

Кириллов поскакал в штаб.

А бунт, о котором сообщал подполковник Кириллов, начался так.

Начальник штаба Кириллов и командир полка Белоус собрали сотников и объявили им приказ командования. Первый пункт приказа гласил: «За неумелое командование снять с должности сотника Жоламанова, лишить его воинского звания и перевести в рядовые». Во втором пункте говорилось: «За нарушение воинской дисциплины, за отказ от выполнения приказа командира предать онбасы Жолмукана Баракова военно-полевому суду». Начальник штаба лично сорвал погоны с Жоламанова и отправил бывшего сотника в распоряжение онбасы Жунусова. Остальным сотникам было приказано немедленно выстроить солдат на площади.

В то же самое время перед казармой проходил митинг дружинников.

— От имени совета дружинников чрезвычайное собрание всех солдат и младших офицеров объявляю открытым. Есть предложение: для ведения собрания избрать дружинника Жамантаева, онбасы Баранова и младшего офицера Орака. Кто «за»— прошу поднять руки! — громко говорил Батырбек, стоя на огромной арбе.

— Ладно!

— Пусть будет так! — кричали со всех сторон дружинники.

Одни подняли руки, другие нетерпеливо спрашивали:

— Что он сказал?

В это время прискакали сотники.

— Разойдись! По коня-я-я-ям! Выходи строиться на площадь! — крикнул командир второй сотни.

В толпе зашумели, все с недоумением смотрели на сотника, приближавшегося к арбе.

— Первая сотня, слушай мою команду. Разойдись! По коням! На базарную площадь! — кричал вслед за командиром второй сотни писарь Студенкин.

— Кто это? — с удивлением спрашивали дружинники первой сотни, разглядывая писаря. — А где Жоламанов?

— Ой-бай-ау, куда дели Жоламанова? Кто пищит? Первая сотня, слушай меня, говорит?

— Ну, теперь, наверное, погонят в Теке!

Возбужденная толпа сразу ощетинилась.

— Тихо! — крикнул Батырбек. — Орак, Жамантаев, Бараков, проходите сюда!

Орак стоял рядом. Он легко прыгнул на арбу и поднял руку.

— Не шумите! Ти-и-ихо! С одного собрания на другое добрые люди не ходят. Это во-первых. Уводить куда-то сотни без согласия Совета солдат — отжившие порядки царских времен. Это — во-вторых… В-третьих, Батырбек сообщит вам сейчас о решении Совета дружинников. Слушайте!

Толпа успокоилась. Сотники переглянулись, им стало ясно: выполнить приказ Кириллова сейчас не удастся.