Хидыр Дерьяев - Судьба (книга вторая)

— Извините, — сказал Сергей, подходя, — мы даже не познакомились. Меня зовут Сергей Ярошенко. А вас?

— Извините и меня, — парень поднялся с корточек. — Я Меле Худайберды-оглы — Он потрогал распухшую губу, поморщился.

— Кто это вас? — с сочувствием спросил Сергей.

— Всё тот же проклятый Бекмурад-бай! — зло ответил Меле. — Думает, я не видел, как он своих прихлебателей на меня натравил. А я всё видел, всё запомнил! И Сухана Скупого запомнил! И развалины дома своего запомнил! И умерших от голода запомнил — их собаки всех пообгрызли! Вот только не запомнил, где могилы моего отца и матери, но я найду их!

— Меле-кака, я покажу, где мама закопана, я знаю! — сказал маленький Хакмурад.

Меле погладил его по голове. Мальчик доверчиво прижался к ноге брата.

За чаем Меле подробно рассказал обо всём, что произошло с ним вчера в родном ауле и закончил:

— Русские йигиты и русские яшули говорят: «Большой огонь зажгли в России. Кто сгорел на нём, а кто — руки погрел. Но огонь ещё сильнее разгорится, и те, кто руки протянул к нему, в головешки превратятся». Я не всё понимаю, но понял, кто погрел руки. И кого в головешки превращать надо — тоже понял! Если бы я имел коня и оружие!..

— Что бы ты сделал, имея коня и оружие? — спросил Берды.

— Могилы! — воскликнул Меле. — Я бы сделал сиротами детей того, по чьей вине остались без отца-матери, без крова вот эти дети! Я бы пеплом пустил по ветру проклятый род Бекмурад-бая! Тот огонь, что горит в моём сердце, я бы выпустил на волю — вот что сделал бы я, добрый йигит!

Косясь на Сергея, Берды сказал:

— Если слово и действие ты держишь в одном кулаке, то достать коня с оружием не трудно. И товарищи найдутся.

Меле весь подался вперёд.

— Держу! Клянусь памятью отца, держу! Сил нет терпеть!..

— А я терплю! — вполголоса пробормотал Берды. — Жду, пока Бекмурад-бай мою Узук, как овцу, зарежет! — Он снова покосился на Сергея.

— Есть предел человеческому терпению! — сказал негромко Клычли и тоже посмотрел в сторону Сергея.

Но Сергей их не слышал. Расстегнув душивший его ворот и держа руку на горле, он смотрел перед собой отсутствующими глазами. Крутая складка, как шрам, наискось пересекала его лоб. Он не думал о чём-то определённом, мысли перескакивали с одного на другое, а сердце полнилось, полнилось, полнилось гневом, готовым вот-вот пролиться через край.

Когда он поднял голову и обвёл взглядом поочерёдно всех сидящих, глаза его светились ярко и незнакомо.

— Друзья! — сказал он чужим, звонким, рвущимся голосом. — Друзья мои, товарищи! Я больше не могу!.. Пусть ругают, пусть всё, что угодно… но я — не могу!.. Я отговаривал вас от похищения девушки… я удерживал вас от нападения на Бекмурад-бая, я… я — человек. Я не знаю, когда придёт время для вооружённого выступления… Может быть, завтра… Но я знаю одно: не письмами — саблями… Саблями надо разговаривать с Бекмурад-баем, товарищи!

— Правильно! — спокойно сказал Берды, словно он не ожидал ничего иного. — Сегодня?

— Завтра!.. Надо подготовиться.

Ладно, — как-то слишком охотно согласился Берды, — завтра, так завтра. — И он подмигнул Дурды.

Это происходило 21 октября 1917 года.

Это происходило за четыре дня до громового улара пушек крейсера с символическим названием «Аврора», что значит «Заря».

Сачак — скатерть.

Чатма — убогий пастуший шалаш.

Терим — деревянный остов, каркас кибитки.

Агил — загон для скота.

Ходжам — мелкий священнослужитель.

Биби — госпожа, старшая жена.

Из-под самана воду пустить — образное выражение, означающее сделать исподтишка пакость.

Талак — развод; это слово, произнесённое публично мужчиной три раза, расторгает его брак с женой.

Мазар — гробница святого, обычно место паломничества верующих.

Ших — служитель в священном месте.

Калтаман — джигит, отправляющийся в грабительский набег, попросту — разбойник.

Xазан — осенний ветер.

Тамдыр — глиняная печь для выпечки чурека, обычно во дворе.

Омач — соха.

Налить на голову воду — образное выражение, означающее убить.

Зангар — вроде — «сорви-голова».

Как — лужа на такыре.

Зем-зем — пустынный ящер, варан; по народному поверью, пробежав между ног мужчины, отнимает у него способность иметь детей и вообще жить с женщиной.

Оглум — сынок

Эфлатун, Эристун — арабская транскрипция имён Платона и Аристотеля.

Сарыч — хищная птица из породы ястребиных.

Ковуши — род самодельной обуви.

Габак называет по порядку буквы, некоторые — в туркменской транскрипции. На названную букву придумывает слово и даёт ему вольное толкование. Элинде — в руках. Бимекан — бездомная. Тангрыдан — от бога. Джесет — предел. Ыхлас — старание. Далжик — суета. Иманданайыр — не путай с верой. Ровен — даль.

Земин — земля. Сергездан — странник. Ишинде — в деле. Газыганда — у своего колышка.

Мектеб — начальная духовная школа, обычно при мечети.

Джиназа — заупокойная молитва.

Калам — тростниковое перо.

Азанчи — прислужник при мечети, выкликающий азан — призыв к молитве.

Курбан-байрам — одни из основных мусульманских праздников.

Юсуп — библейский пророк Иосиф Прекрасный.

Буря Нуха — Ноев потоп.

Меймун — обезьяна.

Дарак — приспособление, на котором расчёсывают шерсть.

Урпунджек — род паранджи, обычно надевается женщинами в знак траура или большого горя.

Батман — мера веса, приблизительно в 20 кг.

Баба-дайхан — первый легендарный крестьянин, покровитель земледельцев.

Азан — призыв к молитве.

Девушка — обычное среди туркменских женщин обращение, независимо от возраста собеседницы.

Феник — простонародное название джиды, мучнистого сладкого и очень питательного плода.

Сапан — праща.

Джовхор — нож из дамасской стали.

Гупба — серебряное куполообразное украшение девичьей тюбетейки.

Мерги — чума; мергимуш в данном случае — смертельный яд.