Мамедназар Хидыров - Дорога издалека (книга первая)

Утром следующего дня делегация отправилась в Ходжамбас вместе с обоими парламентерами.

О том, что произошло дальше, мы узнали только впоследствии, да и то не полностью. Верными оказались мои недобрые предчувствия, так быстро и трагично они сбылись, что мне и в голову не могло прийти, да и никому другому…

… Крепость в большом ауле Ходжамбас превосходна сохранилась еще с давних времен, в ней устроил себе резиденцию местный эмлекдар — сборщик податей. Зин-дан помещался тут же, в дальнем углу крепостного двора, около башни. Стены крепости высокие, лишь слегка оплывшие, почти все зубцы и башни остались в сохранности. А возле дороги, ведущей внутрь крепости через главные ворота, — большая, из обожженого кирпича, мечеть, вокруг нее прочная ограда, и вдоль ограды рядами кельи — худжры. Это — для приезжих студентов небольшой медресе, располагавшейся немного поодаль. Каждая комната нанимается за хорошие деньги. Впрочем, в то время худжры пустовали; студенты медресе — талибы, как их тут называли, или по своим аулам разбрелись, или, по совету своих наставников, взяли оружие из рук Баба-мергена и других главарей.

Крепость в Ходжамбасе была назначена пунктом ведения «мирных переговоров». Можно себе представить, что почувствовали комбат Иван Александров и его товарищи, когда за их спиной затворились дубовые, со ржавыми петлями, крепостные ворота, и сами они очутились на дворе, полном вооруженных всадников, ожидавших чего-то в угрожающем молчании.

Наши представители сначала не соглашались идти в крепость, и уполномоченные вражеского «командования» разместили их в мечети и худжрах; здесь приготовили чай, угощение. За ними ухаживали, будто за дорогими гостями, предупреждали каждое их желание.

Было решено, что переговоры начнутся с полудня следующего дня. Ночь прошла спокойно. А уже с утра посыльный от сердаров пригласил красных начальников на переговоры в крепость.

Поехали все четверо, во главе с Александровым, взяли с собой переводчика и еще двоих бойцов. Командиры с револьверами, бойцы с карабинами. Ворота крепости отворились перед ними, потом захлопнулись. Больше никто не видел красных делегатов…

Во дворе мечети осталось восемь человек, в их числе Морозов. Люди, охранявшие мечеть, сновавшие вокруг, видели, что он русский, но не знали, что он прекрасно понимает все, о чем они между собой говорят. Он это сразу понял и прислушивался к разговорам, делая вид, что попросту разгуливает, разглядывает мечеть, мозаику на ее стенах. Кто-то из врагов проговорился: вот, мол, сейчас красных начальников прикончат в крепости, а тогда мы и этих переловим и перебьем по одному…

Морозов незаметно отошел от троих, толковавших об этом, и успел предупредить еще двоих товарищей, отдыхавших в соседней худжре. Они решили заседлать коней, находившихся тут же, в конюшне. Но что предпринять, как выручить своих в крепости? Нужно дать знать в Бурдалык, вызвать паши части — за несколько часов конный отряд мог бы пройти расстояние до Ходжамбаса.

Вечерело. Заговорщики сновали по двору мечети. Если собирать всех своих, можно упустить время, сорвется замысел. Каким-то непостижимым способом Морозову и двоим его товарищам удалось, вооруженным, вывести заседланных коней со двора мечети на околицу аула. Их заметили со стены крепости. Открыли огонь, пустили в погоню человек двадцать. Трое наших уходили галопом, не отстреливаясь. Темнело, это помогло им оторваться от преследователей.

К несчастью, они не знали дорог в этой местности, и за аулом врагам удалось их обойти. Бандиты неожиданно вырвались чуть ли не навстречу беглецам. Пришлось им, отстреливаясь, повернуть в сторону. Одного иэ них подстрелили, но товарищи в темноте этого не заметили. Боец, истекая кровью, упал с коня, который продолжал скакать.

Илья Морозов и другой боец петляли по незнакомым дорогам и, уходя от наседавшей погони, добрались до Шор-Тепе. Здесь в перестрелке ранили второго. Он держался на лошади, но вскоре и в нее попали сразу две пули, она рухнула наземь. Морозов, рискуя жизнью, спешился, наклонился над товарищем: убит.

…Только к утру, вконец обессилев, расстреляв все патроны, раненный в ногу, Морозов доскакал до наших передовых постов. Следом бежал конь без всадника — конь того бойца, которого сбили первым. Боец, весь в крови, зашатался и упал с седла, как только остановился его конь. Когда подоспел врач, он лежал в глубоком обмороке. Несколько часов потребовалось ему, чтобы прийти в себя. Рассказать он смог немногое. Но и без того всем было понятно, что произошло накануне в крепости аула Ходжамбас.

… Позже мы узнали, что из пяти оставшихся в мечети бойцов удалось чудом спастись еще двоим. Трое остальных, а также все семеро, командиры и бойцы, ушедшие в крепость на переговоры, были зверски перебиты выстрелами в спину, в затылок, ударами ножей…

Кошмарно тяжелой оказалась цена, которую мы заплатили за свою доверчивость. Враг, стоявший против нас, способный на такие чудовищные злодейства, не достоин пощады — это сделалось ясно каждому из наших бойцов.

«Перед смертью лисица воет в свою нору», — гласит народная мудрость. Вражеские главари, почуяв близкую и неизбежную гибель, решились на подлое вероломство, но это не спасло их от разгрома.

Минутой молчания мы почтили память наших погибших товарищей. Мы еще не знали в точности, сколько человек погибло. У всех была одна мысль: скорее отомстить врагу.

Две сотни кавалеристов с пулеметами немедленно выступили кратчайшими путями в сторону Ходжамбаса. Я с отрядом остался охранять крепость в Бурдалыке.

Но недолго в тот раз мне с отрядом пришлось оставаться в крепости. Примчался конный вестовой с приказом командира сводного батальона: выступить на подкрепление главным силам. Оказывается, противник, уверенный, что ему придется худо, предупредил нашу атаку на Ходжамбас, выступил навстречу нашему отряду и успел занять сильную позицию на высотах Ходжа-Айгыр, господствующих над берегом Аму.

… Ожесточенная стрельба была слышна издали. Пока мы подоспели на рысях, наши стрелки, с пулеметами, уже успели овладеть гребнем высоты в северной части. Бандиты были оттеснены в сухие русла арыков между высотой и берегом. Еще один связной, с огромным риском для жизни проскочивший на коне между позициями, передал нам приказ: атаковать во фланг врага, засевшего в арыках.

Только к вечеру все было кончено на Ходжа-Айгыре. Нашу победу решил пароход, еще один, подоспевший из Чарджуя раньше намеченного срока. На судне стояли трехдюймовки, приспособленные военными моряками для стрельбы с бортов.

Ох и взвыли бандиты на высотах, горохом посыпались вниз, наутек, когда дружно грянули смертоносными молниями орудия с парохода и черные взрывы разом взметнулись над гребнем. После этого наш командир приказал нам сесть на коней и гнать противника. Только наступившая темнота спасла остатки войска Баба-мергена и других самозванных сердаров. Наши отряды отправились в Ходжамбас пароходом и берегом. Крепость была занята. Пленные показали, где зарыты трупы наших товарищей, предательски убитых при начале «мирных переговоров».