Сергей Герман - Обреченность

Теплов молча выслушивал лающую речь унтера. Эта сцена происходила в присутствии всей сотни.

Стоявшие в стороне казаки потешались над унтером. Пока наконец один из них не крикнул:

— Саня, да пошли ты его на хер! Чего он до тебя пристебался!

Теплов подобрался, переступил с ноги на ногу и вздохнул:

— Иди ты на хер!

Казаки заржали. Унтер-офицер по голосу и смеху понял, смеются над ним.

У него вдруг хищно задрожали ноздри носа. Он размахнулся и ударил казака по лицу наотмашь.

Рукоприкладство на фронте было большой редкостью. Солдата могли расстрелять за трусость, за строптивость, но ударить — ни-ни! Попробуй ударь, — в первой же атаке заработаешь пулю в затылок! Но главное — необходимость вместе разделять опасность, вместе идти на смерть вырабатывала уважение друг к другу.

Казак дернулся всем телом назад, от сильного тычка в зубы ударился головой об стену. В глазах потемнело. Медленным и страшным движением потянулся к висевшей на боку шашке. Ужас плеснулся в глазах немецкого унтера. Он побледнел, растопырил локти, попятился.

Стоявший чуть в стороне казак кормил коня из полы шинели. Капли крови брызнули на шинель. Конь почуяв кровь захрапел и встал на дыбы.

К Теплову кинулись, навалились, повалили на землю.

Пришли немецкие офицеры, набежали казаки и немецкие солдаты.

Немцы наскакивали, размахивали руками, трясли оружием, но казаки взяли Теплова в круг, сказали, что, если кто либо из немцев попробует тронуть казака, то убьют и его. Немцы растерялись, не зная, что ответить.

Паннвиц разбирался во всем самолично. Вызывал к себе казаков и разговаривал с глазу на глаз. Переводчик переводил.

Казаки все как один были недовольны грубостью немецких унтеров. Между собой вели разговоры, «а что вы хотите станичники, не житье и собаке с волком, а теленку так и продыху нет. Так и мы с немцами. Вроде как вместе, а на самом деле - врозь».

Офицеры из прибалтийских немцев- полковник фон Рентельн, Константин Вагнер поддержали казаков.

Панвиц действовал жестко. Он построил немецких солдат и офицеров отдельно от казаков. Заявил, что в случае повторения жалоб казаков на рукоприкладство или грубость, виновный будет незамедлительно отправлен на Восточный фронт. Казаков заверили, что впредь подобного не повторится.

С этого дня на всех разбирательствах в военном суде стали присутствовать казачьи офицеры.

На этом инцидент был исчерпан.

Дело об убийстве немецкого унтера представили как несчастный случай.

Часть III

За несколько лет до начала новой мировой бойни к советской границе медленно подошел пассажирский поезд.

Мир уже стоял на пороге новой Мировой войны. По Германии маршировали штурмовики Рема, а Сталин, боясь, что живчик Гитлер может стать оружием империалистов решил заключить с ним союз. Сталин писал:

« Дорогой фюрер, Адольф Гитлер.

Я давно уже слежу за вашими успехами на посту главы Национал-Социалистической Рабочей Партии Германии и на посту Рейхсканцлера Германии. Я выражаю вам свое глубокое восхищение. У нашего и вашего народа общие враги — Англия и Франция. У наших партий схожие цели. И потому, я как глава своей страны, и своего народа, предлагаю вам свою руку дружбы. Вместе мы можем добиться большего, чем по отдельности. Я приглашаю вас посетить нашу страну с визитом, чтобы вы увидели своего друга и союзника. Жду встречи, дорогой фюрер.

С уважением И. Сталин ».

Под мир уже была заложена бочка с порохом. Медленно и неуклонно к ней подбирался тлеющий огонек фитиля, но люди этого еще не знали.

Стоявшие в коридорах поезда пассажиры смотрели в окна. Они с любопытством смотрели на деревянную арку, украшенную флагами и гербом СССР, под которой проходил состав. На одной ее стороне виднелась надпись: «Привет рабочим Европы!», а на другой, советской: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Советские пограничники в зеленых фуражках, попросили пассажиров предъявить паспорта.

Хорошо одетый господин средних лет, похожий на коммивояжера, протянул им свои документы. Они были выписаны на имя Йозефа Гофмахера. Строгий сержант взял в руки паспорт, внимательно сличил лицо владельца с фотографией, козырнул и вернул документ владельцу. Все было в порядке.

Но респектабельный коммивояжер на самом деле не имел никакого отношения к господину Гофмахеру. В Москве этого человека звали, товарищ Вальтер.

На самом же деле он имел много имен и псевдонимов - Георгиевич, Иван Томанек, Джон Карлсон, Славко Бабич, Спиридон Мекас, Карл Зайнер, Иван Констанынек, Иван Кисич.

Это был профессиональный сотрудник Коминтерна по имени Иосип Броз.

Всего лишь через несколько лет весь мир будет знать его под новым именем — Иосиф Броз Тито, маршал Югославии.

За несколько дней до поездки Иосип Броз получил указание срочно прибыть в Москву. В СССР шли аресты.

Было ожидание того, что Коммунистическая партия Югославии вот-вот будет расформирована. Многие из ее руководителей были арестованы. Уже был расстрелян секретарь ЦК КПЮ Милан Горкич. Сербы не зря говорят: Кога су змиjе уедали, таj се и гуштера плаши (пуганая ворона и куста боится).

Но надо было ехать. Терзаемый дурными предчувствиями Иосип сел в поезд, в Москве поселился в гостинице «Люкс». Каждый день писал отчеты и ждал ареста. В ресторане гостиницы никто уже не садился с ним за один стол.

Все его отчеты ложились на стол Сталину. Тот знакомился с ними очень внимательно. Курил трубку. Ходил по кабинету. Думал. Никто не знает, чем руководствовался Сталин, когда решал его судьбу.

Вряд ли о том, что они уже встречались.

Ни Сталин, ни Тито не помнили этого, но это было.

Молодой Иосип Броз в 1913 году работал на автозаводе Даймлера в Винер-Нойштадте, небольшом городке к югу от Вены. Мечтал о постоянной работе, деньгах и хорошей жизни. Однажды, дождливым вечером он стоял на перроне венского вокзала. Возвращался домой. До поезда остался целый час, лил дождь и он зашел в кафе на привокзальной площади.

В кафе было тесно, столики стояли вплотную один к другому. Работал один официант, он не успевал убирать посуду от предыдущих посетителей. На окнах висели грязные засаленные шторы и в кафе было достаточно неуютно.

Иосип Броз допивал свой кофе и готовился уходить. В то же самое время с поезда сошел человек. По документам звали его Ставрос Пападопулос, и он прибыл на Северный вокзала Вены из Кракова.

Иосип Броз уже доставал бумажник, когда дверь с шумом распахнулась и вошел незнакомец. Он был невысокого роста, худ.

Бросались в глаза смуглое рябоватое лицо, большие крестьянского вида усы, неопрятная щетина и дешевый деревянный чемодан в руках.