Аласдэр Грэй - Падение Келвина Уокера

— Заходите, мистер Уокер. Садитесь. Как там в Глейке?

— Как и следует быть, мистер Маккеллар, учитывая интеллектуальный уровень его горожан.

— Понятно. А как поживает ваш батюшка-регент?

— Уже не регент. Он старейшина.

— Да, в честолюбии Рамзею Уокеру не откажешь. Он по-прежнему в муниципалитете?

— Нет, уже два года как ушел. Мирские проблемы, он считает, быстрее утрясут подручные дьявола.

— Что ж, в пользу такого мнения можно многое сказать. Итак, чем я могу быть вам полезен?

— Я ищу работу с жалованьем пять тысяч в год.

— Тогда, — суховато сказал Маккеллар, — я спрошу, чем вы можете быть полезны нам.

— Я весь в вашей власти, мистер Маккеллар. Возьмусь за все, что скажете.

— Но рекомендаций у вас нет?

— Совершенно верно: нет, если не считать рекомендацией ясную голову и хорошо подвешенный язык.

— Хм. Сэнди Браун считает, что ваша сильная сторона — индивидуальность, и если у вас есть индивидуальность, то голова и язык делу не помешают. Ладно, будем вас тестировать.

Он снял трубку и спросил, свободна ли пятая студия и на месте ли Денис Клидеро. Потом сказал:

— А кто на месте? Хорошо, давайте ее сюда. И подберите группу для пятой студии, туда сейчас придет один парень.

Пришла блондинка с красивым кукольным лицом и была представлена: Мери Кранмер. Маккеллар сказал:

— Займитесь им в пятой студии, Мери. Я распорядился насчет группы.

Он пожал Келвину руку и сказал:

— Желаю удачи. Меня вы пока не увидите, но я вас буду видеть. Постарайтесь держаться свободно.

Блондинка провела Келвина коридорами и подняла на лифте. Она сказала:

— Раньше в пробах не участвовали? Нет? Ну, ничего страшного. Лиха беда начало.

Они вошли в сумрачную громаду ангара, где в центре, на высвеченном пятачке, казались игрушечными два кресла и низкий столик. Туда и повела блондинка Келвина. Из темноты выступил лысый костлявый старик с седой бородой, в наушниках и овчинной безрукавке, повесил Келвину на шею микрофончик размером с сигарету и усадил напротив блондинки. Потом бородач стал говорить с невидимками:

— О’кей, Чарли, порядок. Нормально, Билл, блеск. Готово, Гектор, конечно, Гектор. Вперед, Мери.

Та сказала:

— Предположим, я член кабинета, возглавляю борьбу с задымленностью. Для национализированных отраслей промышленности правительство по моей рекомендации заказало двадцать тысяч дымопоглотителей стоимостью пятьдесят фунтов каждый, однако мои подчиненные что-то напутали, и в итоге поглотители вдвое превышают габариты и практически ни на что не годятся. Прежде у меня была репутация энергичного, популярного министра с большими перспективами, а теперь газеты затевают неприятную возню. Осмыслите эту ситуацию и, когда будете готовы, задайте мне вопросы.

Через несколько секунд Келвин сказал:

— Я готов.

— С богом!

— Миссис Кранмер, многие газеты только что не называют вас дурой. Почему, вы считаете, они не правы?

— Это абсолютно непорядочный вопрос, я отказываюсь отвечать на него.

— Извините, я выражу его иначе. Почему, вы считаете, пресса непорядочно относится к вам?

— По политическим мотивам. Это ясно.

— Но ведь вы сами, миссис Кранмер, — политический деятель, не так ли?

Мери Кранмер открыла рот, помешкала с ответом и закрыла рот. Напряженно тянувшийся к ней Келвин теперь покойно откинулся на спинку кресла. Он знал, что в накрывшей его темноте скользят и кружатся неуклюжие механизмы, вытягивая и сокращая динозавровые шеи микрофонов, и, хотя он был напряжен, он не робел и не нервничал. Что-то похожее он чувствовал, когда верил в бога, но, безусловно, приятнее, что твои слова и действия анализирует бездушная машина, а не владыка Вселенной. Машина ко всему безучастна, она решительно ничего не имеет против него.

Возник человек с наушниками и сказал:

— Гектор предлагает злополучную домохозяйку.

Мери Кранмер достала носовой платок, нервно затеребила его в руках и с ланкаширским акцентом объявила Келвину:

— Я домохозяйка, на моих глазах пассажирский самолет рухнул на крыши домов, и все мои соседи погибли. У вас минута на обдумывание.

— Мне нечего обдумывать. О чем вы подумали, миссис Кранмер, когда над домами, с которыми вас столько связывало, нависла гибель?

— Я подумала: боже! он падает прямо на дома! И тут он рухнул.

— А что вы при этом почувствовали, миссис Кранмер?

— Мне было не до чувств.

— Очевидно, катастрофа до основания потрясла вас? — предположил Келвин.

— Вот-вот, словно затмение какое нашло.

— А что вы при этом сделали , миссис Кранмер?

— Сразу позвонила матери.

— Кто же лучше утешит перепуганное дитя! Зато потом, надеюсь, вы хорошенько налегли на что-нибудь мясное, с картофелем. Еда поразительно успокаивает.

— Господь с вами! — сказала Мери своим голосом.

— Миссис Кранмер, у вас поистине сверхъестественная выдержка, — благоговейно сказал Келвин. — Спасибо, что в минуту скорбного одиночества вы были столь терпимы ко мне.

Наступившую тишину прервал человек с наушниками:

— Гектор просит епископа.

— Древнего или нынешнего? — сказала Мери.

— Нынешнего, конечно.

— Я — епископ, — сказала Мери. — Все газеты раструбили о том, что я освятил пивные и дискотеки и отправляю в них службу.

— Зачем? — сурово сказал Келвин. — Зачем вы это делаете, Ваше преосвященство?

— Затем, что Христос везде должен быть с мытарями и грешниками, с простыми людьми.

— По-моему, это профанация.

— Ничуть не бывало!

— Ну как же, добиваться популярности, выпячивая в христианстве бытовую сторону, — значит подрывать самые его основы.

— Конечно же — нет!

— Конечно же — да! Умышленная грубость Христа с матерью, жестокое бичевание менял, придание смерти бесплодной смоковницы — все обличает в нем самодержца с садистскими наклонностями.

— Я не согласна с вами, — сказала Мери. — Доля истины в ваших словах, может, и есть, но…

— Я пытаюсь убедить вас в том, — резко осадил ее Келвин, — что разумные люди будут куда больше уважать церковь, если церковь станет смелее грозить и осуждать, если приберет нас к рукам и вообще будет держать в страхе.

— Мери, Гектор говорит: хватит, — сказал человек с наушниками. — Говорит: веди его в буфетную.

Маккеллар у буфетной стойки был настроен решительнее того Маккеллара, которого Келвин оставил в канцелярии.

— Вы нам подходите, Уокер, — сказал он. — Что вам взять?

— Прекрасно, — сказал Келвин. — Пиво, с вашего позволения.

— С вашего позволения, Гектор, джин с лимоном, — сказала Мери.

Маккеллар заказал.

— Какое у меня будет жалованье? — сказал Келвин.

Маккеллар необычайно развеселился.