Михаил Колесов - Никарагуа. Hora cero

В воскресенье утром Кольцов сходил в соседний ресторан пообедать и просидел весь день дома, читая книгу о Хрущёве, из которой ничего особенно нового он не узнал. Автор явно пользовался советскими источниками. Потом посмотрел рукопись, оставленную Хуаном, которая была написана в антимарксистском духе. Вечером он посмотрел по телевизору концерт–шоу Камило Сесто. Это были немногие минуты отдыха в доме, так как его соседи–соотечественники не интересовались латиноамериканской музыкой. Да и художественные фильмы они смотрели весьма редко, не владея в достаточной мере английским и испанским языками. Так что основными зрителями телевизора были дети, которые весь день смотрели свои «мультики». И благодаря этому начинали общаться между собой на какой–то только им понятной смеси трёх языков, и уверено объясняли своим родителям содержание фильмов. Сергей подружился со смышлёным сыном Ромашиных пятилетним Данькой, с которым всегда находилась общая тема для «мужского разговора». Данька напоминал Сергею старшего сына от первого брака, которому было одиннадцать лет, и который сейчас находился в мидовском интернате в Подмосковье.

В последние дни ничего особенного не произошло. Однажды вечером Кольцова навестил Чукавин с женой, поговорили про жизнь «общественников». Из Леона Гонсало привёз в CNES нового преподавателя «научного коммунизма» Володю Ермакова, который, по его словам, намеривался произвести в университете «социалистическую культурную революцию». Сергею пришлось терпеливо ему кое–что «разъяснить». Сам он, проводя очередное занятия со студентами–историками, «попался» на Сталине. Работать в его «кабинете» без вентилятора стало очень тяжело из–за усиливавшейся жары («сухой сезон»).

В группе Евгений Колтун вёл себя «тихо». «Тройкой» обсудили все спорные вопросы: о питании, о дежурстве, о работе по субботам. Но Рябов их решения проигнорировал.

23 февраля женщины дома под руководством Татьяны Фёдоровны неожиданно устроили мужчинам «приём». Много пили и… даже пели. Сергей неожиданно исполнил «а капелла» свою любимую со студенческих лет песню Окуджавы «Последний троллейбус», чем привёл присутствовавших «в стопор».

В пятницу после посещения посольства Кольцов с Орловым заехали на машине Петухова к нему в гости. Выпили по коктейлю и чашечке кофе, взяли у него фотографии и кое–какую литературу АПН.

В Гондурасе начались военные манёвры «Pino Negro» («Чёрная сосна») с участием военных США. В Никарагуа оппозиция требует президентских выборов в 1984 году. Бои продолжаются на северной границе и на Атлантическом побережье, сообщают о 73 убитых «контрас». В Никарагуа упал с моста грузовик, вёзший студентов Леона на уборку хлопка, погибло 4 человека. Архиепископ Манагуа Обандо–и–Браво вылетел в Рим с целью отговорить папу от посещения Никарагуа.

«La Prensa» отметила 50‑ю годовщину прихода Гитлера к власти в Германии и сообщила, что в Афганистане освобождены из плена 12 советских «советника» и выданы изуродованные трупы 4‑х.

В посольстве прошло очередное партсобрание, на котором Чукавин критиковал «общественные организации» за бездеятельность. Кольцов заметил, что Виктор Петрович пользовался информацией по ГКЭС, которую он получил от него. Вообще он уже понимал, что существовало определённое соперничество между «миссиями» посольства, представлявшими различные союзные ведомства, которое обострилось со сменой руководства в Москве.

В Манагуа на площади «19 июля» состоялся траурный митинг, посвящённый ребятам из университетского батальона «30–62», погибшим в бою против «контрас» на севере страны. На митинге выступил Байардо Арсе, говоривший жёстко, но неопределённо. Много эмоций, мало мыслей! Но 16 гробов, накрытых знамёнами Сандинистского Фронта, говорили сами за себя…

Итак, наконец, 4 марта в Манагуа прилетел папа римский Иоанн Павел II. (бывший польский кардинал Войтыла)

За всей церемонией обитатели дома «Болонья» наблюдали по телевизору.

В аэропорту папу встречали все руководители Сандинистского Фронта — 9 «командантес», а также архиепископ Манагуа Мигель Обандо–и–Браво. Даниэль Ортега и Иоанн Павел II обменялись короткими приветственными речами. Затем папа отбыл на вертолёте в Леон. Здесь на открытом поле перед зданием медицинского факультета университета он выступил с речью о необходимости религиозного воспитания молодёжи. Присутствовавший народ принимал его с энтузиазмом. После этого папа посетил Кафедральный собор и вернулся в Манагуа. В Президентском дворце прошла официальная встреча папы с руководством страны.

На площади «19 июля» народ ждал папу с 12-ти часов. Собралось несколько десятков тысяч людей. Наконец, прибывший на своём стеклянном и бронированном «папамобиле» Иоанн Павел II, после исполнения (по радиотрансляции) религиозных гимнов, начал свою проповедь… с призыва к защите священников и единства церкви. Это можно было понять в контексте происходивших событий в стране. Католическая церковь в Никарагуа заняла откровенно антисандинистскую позицию. Лишь отдельные священники, — Карденаль (министр культуры), Д’Эското (министр иностранных дел) и другие, — были на стороне революционного правительства. За это никарагуанский архиепископ требовал отлучения их от церкви. Папа явно выразил свою позицию на стороне иерархов церкви. Его призыв к новому «крестовому походу» против «врагов» церкви прозвучал достаточно понятно.

С крыши дома «Болонья» было хорошо видно и слышно, что происходило на площади Революции.

Народ быстро понял, что папа призывал к «примирению» с «контрас» и поддерживал оппозицию. Тогда народ зашумел. Из толпы стали раздаваться возгласы: «Мы хотим мира!», «Власть народу!», «Родина или смерть!». Наконец гимн Сандинистского Фронта, подхваченный многотысячной толпой, заглушил радиотрансляцию последних слов папы. Разгневанный «непониманием» папа вынужден был срочно покинуть трибуну в плотном кольце полутора десятков церковных иерархов в белых сутанах. Это было сделать нелегко и папе буквально пришлось прорываться к своему «папамобилю». Руководители Фронта остались на трибуне. Трудно себе представить, что они чувствовали, так как многие из них были глубоко верующими католиками. Папа, по сути, предал их анафеме.

Однако в аэропорту папа был препровождён со всеми государственными почестями. Он вылетел в Коста — Рику, затем посетит Панаму.

На следующий день после визита папы римского в Манагуа, вечером в «Болонью» приехал чилиец Луис Салазар вместе с уругвайкой Сильвией и Хуаном Гаэтано и забрал Кольцовых к итальянцам, которые жили за городом, по дороге на «Крусеро». Там уже был эквадорец Пако Фьерро. Расположились во дворе дома, вокруг деревянного стола под ветвями большого старого дерева. На железной решётке, положенной на камни, в которых тлел костёр, жарили мясо «по–чилийски», которое приправлялось итальянскими специями и никарагуанской «зеленью». Всё это запивалось ромом со льдом. Вокруг была звёздная ночь и тишина. Все были возбуждены вчерашними событиями на площади Революции, где они присутствовали. Спорили жарко. Все считали себя «марксистами», но к религии, а значит к папе римскому, относились по–разному. Все были единодушны в том, что папа выступил провокационно, фактически поддержав оппозицию церкви и «контрас» как равноправные политические силы. Но мнения расходились в том, каковы будут последствия этого события. Всё–таки в католической Латинской Америке влияние Рима значительно. И с этим вынуждены считаться политические и государственные руководители. Кольцов рассказал, как решили этот вопрос большевики после Октябрьской революции, и напомнил, как умно «нейтрализовал» католическую церковь Фидель Кастро на Кубе.