Сергей Лукьяненко - Спектр

Во взгляде Ирины явно промелькнуло сожаление:

– А зачем ты меня искал?

– Хотел тебе помочь... спасти тебя, – Мартин неловко рассмеялся. – Ну, допустим, ты мне понравилась.

– И все?

– Абстрактным любопытством, где ты и что делаешь, я не страдал!

Похоже, Ирина растерялась. Для нее мир еще был ярок и молод, поступки не требовали обоснований, а глупости – оправданий.

– Жалко, – сказала она. – Извини...те. Я зря вас вытащила на Беззар.

– Ира, я хочу, чтобы ты вернулась на Землю, – сказал Мартин.

– Со временем я вернусь, – сказала Ирина. – А сейчас... извини. Утром мы отправляемся в мир ключников.

Вечером, когда голубое солнце опустилось к горизонту, Мартин сидел у входа в деревянную пирамиду, выделенную им с Ириной для ночлега. Вздыбившиеся волны, пронзенные солнечными лучами, казались причудливым экраном, демонстрирующим видовой фильм из жизни Беззара. Все так же скользили в синей субстанции неясные тени – только теперь, на просвет, у них были хорошо различимы пучки жгутиков. Дикие “звери”? Домашние “животные”? Стада “скота”? Промысловые “рыбы”? Все одно – простейшие... У самого дна раскинулись деревья – погребенные под слоем субстанции, но тем не менее поразительно похожие на земные. Мелкие бактерии крутились между ветвей... паслись?

Мартин меланхолично отхлебывал из фляжки – там уже осталось совсем чуть-чуть коньяка, и вспоминал какую-то читанную в детстве популярную книжку. Юные герои, попав внутрь человеческого организма, подружились с лейкоцитами, сражались с бактериями, путешествовали по внутренним органам, не пренебрегая даже кишечником... в общем – вели познавательную и увлекательную экскурсию.

Сражаться Мартину, слава Богу, не приходилось. К самой идее драться с огромной амебой он относился крайне скептически. А вот экскурсия вышла презанимательная.

– Не помешаю? – вкрадчиво спросили из-за спины. Беззарийцы передвигались очень тихо. Оглянувшись, Мартин решил, что видит Павлика, и приглашающе махнул рукой.

– Алкоголь? – поинтересовалась амеба. – Для возбуждения мыслительной деятельности?

– Скорее, для торможения, – признался Мартин. – Употребляете?

– Что ты, у нас свои методы! – бурно возмутилась амеба. – Другие дозировки, другие вещества... – прозрачный бурдюк мягко опустился рядом с Мартином и добавил: – Если не возражаешь, я повышу количество медиаторов в синем лабиринте.

– Пожалуйста, пожалуйста! – согласился Мартин. Он всегда был терпим к чужим слабостям, поскольку любил свои.

Некоторое время Мартин полоскал губы в коньяке, а амеба побулькивала. То ли в процессе выработки “медиаторов”, то ли по иным физиологическим причинам.

– У тебя осталось очень мало алкогольной жидкости, – заметил Павлик. – Ты прибыл почти без имущества.

– Так получилось, – признал Мартин.

– Давай емкость, – амеба вытянула ложноручку.

Мартин поколебался, но фляжку дал.

Тонкий прозрачный щуп скользнул в горлышко, коснулся жидкости, отдернулся. Некоторое время амеба размышляла, потом сказала:

– Тут вовсе не чистый алкоголь. Тут много примесей. Они нужны?

– Они приятны, – ответил Мартин.

– Это труднее... – признался Павлик. Но фляжку не вернул. По бесцветному телу прошла дрожь, мутные вихри распустились между органелл, потянулись к щупальцу – и потекли во флягу. Как зачарованный Мартин наблюдал за живым самогонным аппаратом. Принял из ложноручек флягу, подозрительно принюхался. Посмотрел на амебу.

– Состав совершенно не изменился, – сказала амеба. – Пей.

Мартин колебался.

– Ты брезгуешь? – удивилась амеба. – Но вы поглощаете плоть живых существ, сок растений, выделения насекомых... чем хуже эта жидкость?

– Ты разумный, – мрачно сказал Мартин. – Это... как-то... что-то каннибальское...

– Поверь, двести грамм массы я теряю безболезненно, – сообщила амеба. – Кстати, вы же ели суп?

Мартин вспомнил поданный им на обед суп-пюре. Очень похожий по вкусу на сваренный с хорошей свежей говядиной гороховый, с похрустывающими комочками – то ли сухариками, то ли овощами... И мясо на второе – жирноватый, но мягкий и без жил кусок вырезки...

– О, Господи... – только и сказал он. – Так вы синтезируете пищу из своих тел?

– Так проще всего, – признался Павлик. И гулко захохотал.

Наверное, этот смех и заставил Мартина поднести фляжку к губам и сделать хороший глоток.

“Ахтамар”. На зависть лучшим армянским виноделам.

– Я не смогу синтезировать пищу или еду по твоим описаниям, – сообщила амеба. – Но по образцу – легко.

– Ирина знает, что она ест? – спросил Мартин.

– Конечно. Она понимает. К тому же, только таким образом мы можем обеспечить вам защиту от нашей воды.

Мартин смирился и еще раз глотнул коньяка. Сказал:

– Плевать. Завтра я отправляюсь домой. А вы – летите бомбить ключников.

– Мы вовсе не намереваемся их бомбить, – возмутился Павлик. – Так... легкая угроза, если потребуется. Вначале надо разобраться в ситуации.

– Глупо, – изрек Мартин. – Глупо и безрассудно. Ну с чего вы взяли, будто транспортная сеть уже существовала, была разрушена и это повторится?

Ложноручка мягко похлопала его по плечу.

– Посмотри на наш мир, Мартин.

Мартин посмотрел и сказал:

– Я только этим и занимаюсь весь вечер. Что я должен увидеть?

– Подумай. Что тебе кажется странным и ненормальным?

– Вы, – не раздумывая ответил Мартин.

– А еще? А почему?

– Не бывает разумных одноклеточных! – выпалил Мартин. – Не могли они... вы возникнуть! Тем более – на вашей планете есть многоклеточные растения!

Прозрачный бурдюк покивал верхней частью туловища и сказал:

– Все верно. Не могли мы возникнуть самостоятельно. Мы были созданы искусственно.

Мартин отставил флягу, посмотрел на Павлика – словно понимал мимику амеб. И спросил:

– Это снова шутка?

– Нет.

– И кто вас создал? Ключники?

– Нет. Раса, жившая в нашем мире до катастрофы. До дня, когда небо загорелось и обрушилось огненным дождем. До того дня, когда растаяли полярные льды, осели горы, а вода начала менять свои свойства. Они создали нас, зная, что им не пережить катастрофы... новая среда обитания стала раем для простейших и адом для высших форм жизни.

– Откуда вы знаете? – воскликнул Мартин.

– Предания, Мартин, только предания. Это было давно, слишком давно, чтобы сохранились остатки их культуры. Да и шли они тем же путем, которым следуем мы: меняли живое, а не переделывали мертвое. Разве что дома строили из мертвого дерева... почему-то им это нравилось. Но даже мертвое не вечно. Что же говорить о живом? Остались лишь мифы... слова... Слова – прочнее живого и мертвого.

Павлик замолчал.

– Ты ненавидишь тех, кто погубил ваших творцов?