Кэролайн Черри - Угасающее солнце: Шонджир

Ньюн по-прежнему видел высокомерие госпожи, которая всегда была безжалостна к своим детям.

Но Ньюн не осмеливался сказать об этом Мелеин; он, любивший ее больше жизни и чести, не смел спорить с ней в присутствии ци'мри, который принес им столько зла. И лишь когда он смотрел в лицо Дункана и видел, как тот мучается, человеческая боль пронзала мри.

Четыре дня подряд они ужинали вместе и почти не разговаривали, ибо на большинство вопросов уже были получены ответы. И все это время в присутствии госпожи в их отношениях чувствовался холод, который переходил потом в холл келов, где Ньюн бесстрастно, точно и аккуратно учил землянина владеть оружием, заботясь больше о соблюдении ритуалов, чем о технике. Временами в глазах Дункана появлялась такая боль, что Ньюн отбирал у него ин'ейн и вообще прекращал любые тренировки.

Дункан предал своих.

И не было покоя для такого человека.

– Ци'мри, – сказала о нем Мелеин, когда Дункана не было рядом. – И он предаст даже тех, кто вылепил его. Разве может Народ когда-нибудь положиться на него? Это беспомощное существо, Ньюн. И ты доказал это.

Теперь, глядя на Дункана, Ньюн узнавал свое творение, и сожалел об этом.

Вызванная ядом лихорадка прошла, но землянин по-прежнему страдал; и дус, которого то неохотно принимали, то отвергали, стонал и мучился; человек же становился все более молчаливым, уходя в себя – и с этой болезнью ничего нельзя было поделать.

Оставив эту звезду, корабль снова и снова уходил в прыжок.

На этот раз их курс пролегал в опасной близости от планетной системы. Они уже много дней летели к желтой звезде и ее планетам, пока самая большая из планет не начала расти на расположенном в холле келов экране.

«Дом?» Ньюн впервые осмелился задать вопрос, и молчание Мелеин сохраняло надежду в его душе; потом он решил, что если бы госпожа знала правду, она бы ответила ему. Но дни шли, и беспокойство коснулось лица Мелеин; и теперь в ее брошенных на экран взглядах часто мелькал страх. Теперь изображение на экранах почти не менялось, словно планета была целью их путешествия – сначала она заполнила половину экрана, и Ньюн отчаянно надеялся, что корабль в самый последний момент изменит курс и они промчатся мимо… но потом диск на экране снова начал расти: они падали на планету.

Планета подхватила их и тянула к себе, словно вырытая яма – пылинку; этот образ неожиданно возник в голове Ньюна, когда он сидел рядом с Мелеин, глядя на экран, который госпожа установила в своих покоях, чтобы все время видеть опасность. И он, кел'ен, чувствовал собственную беспомощность, ибо все его знания касались лишь теории – но даже их сейчас было достаточно, чтобы понять, что все было не так, и Мелеин, которая, как и он, никогда не притрагивалась к рычагам управления корабля, знала немногим больше его.

Он подумал, что она, скорее всего, знает название планеты, на которую они падали; но это, похоже, не сможет остановить их падения.

И волна возмущения вздымалась в нем, ибо им предстояло погибнуть в обыкновенной катастрофе. Какое-то время он ждал, что Мелеин сотворит чудо, или что-нибудь произойдет, и они спасутся – ведь если боги на самом деле решили покончить с ними, то зачем было забираться в такую даль?

Он ждал Мелеин, но та молчала.

И в день, когда на экране остался лишь маленький кусочек тьмы, наполненной россыпями звезд, он осмелился заговорить с госпожой:

– У тебя двое кел'ейнов.

Та по-прежнему молчала.

– Спроси его, Мелеин.

Ее губы сжались.

Он узнал это упрямое выражение – ведь они были братом и сестрой. Ньюн отвернулся.

– Тогда позволь нам совершить посадку на планете, – сказал он, глядя в сторону. – Ибо я не знаю, что следует сделать, а твой разум скован.

Воцарилось долгое молчание. Никто не двигался.

– Я почти уверена, – сказала наконец Мелеин, – что эта опасность может помешать нам достичь нашей цели. Я думала об этом. Но тех, кто идет за нами, она не остановит. И мы это знаем.

Подобное предположение не оставило от его уверенности ничего. Ньюн почувствовал себя ничтожеством, ибо даже он, который был с ней рядом, думал лишь о том, как спастись.

– Я говорил об изменении курса, – сказал он. – И ты, без сомнения, не возражаешь против этого.

– Ступай, проси его, – произнесла Мелеин.

Ньюн некоторое время сидел неподвижно, думая о том, что изменения ее настроения подобны переходу и столь же тревожны; и при мысли о том, что ему сейчас придется спуститься к Дункану, его нервы содрогались, словно туго натянутые струны.

Потом он поднялся, негромко позвал своего дуса и вышел.

Сидя под экраном, который передавал изображение с локатора, Дункан терпеливо правил клинок сделанного им из обрезка стали ав-тлена; Стэн вырезал его с помощью лазера, и баланс у клинка был неважный – Ньюн считал, что ничего путного из этого у Дункана не получится, но руки и, возможно, ум землянина – какие бы темные мысли не шевелились там – были заняты. Дус лежал рядом, опустив голову между лап и следя за двигающимися руками Дункана.

– Дункан… – позвал Ньюн. Сталь по-прежнему скользила по стали. – Дункан!

Звук прекратился. Дункан поднял на него взгляд, в котором день ото дня росла мрачная суровость.

– Госпожа обеспокоена, – заговорил Ньюн, – тем что мы приближаемся к планете.

Взгляд Дункана был по-прежнему холоден.

– Хорошо, но ведь ты прекрасно можешь обойтись без меня. А если нет, то ты наверняка придумаешь что-нибудь, чтобы сделать это самому, разве не так?

– Я уважаю твой спор с нами. – Ньюн уселся на пятки, примирительно разведя руки в стороны. – Но ты, безусловно, понимаешь, что с планетой, которая притягивает нас к себе, не поспоришь. Мы погибнем, и наша смерть не принесет тебе никакого удовлетворения. Ты летишь вместе с нами, и я не хочу ссор на этом маленьком корабле, где, к тому же, есть еще и дусы. Выслушай меня, Дункан. Я терпеливо сношу твою обиду на нас. Но моему терпению придет конец, если ты станешь угрожать госпоже. А сейчас ты именно это и делаешь.

Дункан вернулся к своей работе, и сталь в его руках заскользила по стали. Ньюн из последних сил сдерживал себя, прекрасно зная, что произойдет, если он убьет ци'мри: с находящимся на грани мьюка дусом и кораблем, который того и гляди врежется в планету, спорить будет гораздо труднее. Скорее всего, ум землянина находился под воздействием больного зверя. И если рассудок дуса повредится, то же самое произойдет с разумом, содержащим знания о корабле.

Вот оно, творение Мелеин! Сжав руками колени, Ньюн попробовал подыскать слова, которые бы повлияли на человека.

– Время уходит, Дункан.

– Если ты ничего не можешь сделать сейчас, – внезапно заговорил тот, – то, достигнув дома, ты не сможешь благополучно посадить корабль. Похоже, ты никогда не собирался убить меня. Мне кажется, я нужен вам обоим, и госпожа, скорее всего, знала об этом всегда. Именно поэтому она позволила тебе испробовать свой путь. Это всего лишь способ сделать меня более удобным, чем я был, способ усыпить мою бдительность и выпытать у меня то, что ей требовалось. Я не сержусь на тебя, Ньюн. Ты верил ей. И я тоже. И она добилась своего. Но теперь я вновь понадобился ей, не так ли? – Сталь снова размеренно зазвенела по стали, и звон этот был невыносимым. – Стать таким, как вы. Стать одним из вас. Я знаю, ты пытался. Ты дал мне оружие… но ты совсем забыл о звере. Теперь тебе будет не так легко со мной справиться. Он и я… с подобным на этом корабле еще никогда не сталкивались.