Дэвид Линдсей - Путешествие к Арктуру

– Знаешь, Ганнет, – я НИЧТО!

– Да, ты ничто.

Туман закрыл все вокруг. Не было видно ничего, кроме двух солнц и нескольких футов моря. Тени трех людей, образуемые Альпейном, были не черными, а состояли из белого дневного света.

– Тогда ничто не может повредить мне, – сказал Маскалл, странно улыбаясь.

Ганнет тоже улыбнулся.

– Каким образом?

– Я потерял свою волю; у меня ощущение, что с меня соскоблили какую-то скверную опухоль, и я стал чистым и свободным.

– Теперь ты понимаешь жизнь, Маскалл?

Лицо Ганнета преобразилось какой-то духовной красотой; он выглядел так, будто сошел с небес.

– Я не понимаю ничего, кроме того, что у меня больше нет я. Но это и ЕСТЬ жизнь.

– Ганнет разглагольствует о своем знаменитом синем солнце? – раздался над ними насмешливый голос. Они подняли глаза и увидели, что Крэг встал.

Они оба поднялись. В тот же момент сгущающийся туман начал заслонять диск Альпейна, меняя его цвет с синего на ярко-джейловый.

– Что тебе нужно от нас, Крэг? – просто и спокойно спросил Маскалл.

Несколько секунд Крэг странно смотрел на него. Вокруг плескалась вода.

– Разве ты не понимаешь, Маскалл, что пришла твоя смерть?

Маскалл не ответил. Крэг легко положил руку ему на плечо, и Маскалл вдруг почувствовал тошноту и слабость. Он опустился на землю у края острова-плота. Сердце его билось тяжело и странно; его удары напомнили Маскаллу удары барабана. Он вяло взглянул на покрытую рябью воду, и ему показалось, что он видит прямо сквозь нее... далеко-далеко внизу... странный огонь...

Вода исчезла. Оба солнца погасли. Остров превратился в облако, и Маскалл – один на этом облаке – плыл в воздухе... Далеко внизу все пылало огнем – огнем Маспела. Свет поднимался все выше и выше, пока не заполнил весь мир...

Маскалл плыл по направлению к громадной отвесной стене из черного камня. Посреди нее висящий в воздухе Крэг огромным молотом наносил сильные удары в кроваво-красное пятно. Ритмичные лязгающие звуки были отвратительны.

Вскоре Маскалл распознал в этих звуках знакомые барабанные удары.

– Что ты делаешь, Крэг? – спросил он.

Крэг оторвался от своего занятия и обернулся.

– Стучу в твое сердце, Маскалл, – с ухмылкой ответил тот. Стена и Крэг исчезли. Маскалл увидел Ганнета, бьющегося в Воздухе – но это был не Ганнет – это был Кристалмен. Он, казалось, пытался ускользнуть от огня Маспела, окружавшего и лизавшего его, куда бы он ни поворачивался. Он вопил... Огонь настиг его. Он ужасно завизжал. На мгновение мелькнуло перед Маскаллом вульгарное, с текущими слюнями лицо – затем видение тоже исчезло.

Он открыл глаза. Слабый свет Альпейна по-прежнему падал на плавучий остров. Крэг стоял возле Маскалла, но Ганнета уже не было.

– Как называется этот океан? – спросил Маскалл, с трудом выговаривая слова.

– Океан Суртура.

Маскалл кивнул и некоторое время молчал, уткнувшись лицом в руку.

– Где Найтспор? – вдруг спросил он.

Крэг склонился над ним с мрачным видом.

– Ты Найтспор.

Умирающий закрыл глаза и улыбнулся. С трудом открыв их спустя несколько мгновений, он пробормотал:

– Кто ты?

Крэг хранил угрюмое молчание.

Вскоре страшная внезапная острая боль пронзила сердце Маскалла, и он мгновенно умер. Крэг повернул голову назад.

– Ночь, наконец, действительно прошла, Найтспор... Вот и день.

Найтспор долго и пристально смотрел на тело Маскалла.

– Зачем все это было нужно?

– Спроси Кристалмена, – сурово ответил Крэг. – Его мир это не шутка. У него сильная хватка – но у меня сильнее... Маскалл был его, но Найтспор – мой.

Туман сгустился настолько, что оба солнца совсем исчезли, и стало темно, как ночью. Найтспор больше не видел своего спутника. О берег островка-плота негромко плескалась вода.

– Ты говоришь, ночь прошла, – сказал Найтспор. – Но вокруг по-прежнему ночь. Я умер или жив?

– Ты еще в мире Кристалмена, но не принадлежишь больше этому миру. Мы приближаемся к Маспелу.

Найтспор ощутил в воздухе мощное беззвучное биение – ритмическую пульсацию в размере четыре четверти.

– Я слышу барабанный бой! – воскликнул он.

– Ты его понимаешь, или ты забыл?

– Наполовину понимаю, но я совсем в замешательстве.

– Очевидно, Кристалмен весьма глубоко вонзил в тебя свои когти, – сказал Крэг. – Звук идет из Маспела, но ритм образуется при его прохождении сквозь атмосферу Кристалмена. Его природой является ритм, как он любит это называть, или тупое невыносимое повторение, как зову это я.

– Я помню, – сказал Найтспор, покусывая ногти в темноте. Биение стало слышным; теперь оно звучало, как далекий барабан. Далеко-далеко, прямо впереди появилось небольшое пятнышко странного света, которое начало слабо освещать плавучий островок и зеркальную поверхность моря вокруг него.

– Всем ли людям удается вырваться из этого кошмарного мира, или только мне и единицам таких, как я? – спросил Найтспор.

– Если бы вырывались все, мне не приходилось бы потеть, мой друг... ТАМ нас ждут тяжелый труд, и страдание, и риск полной гибели.

Сердце Найтспора упало.

– Значит, я еще не умер?

– Умер, если хочешь. Ты прошел сквозь это. Но захочешь ли ты умереть?

Барабанный бой становился громче и болезненней. Свет превратился в небольшое продолговатое пятно, сиявшее таинственной яркостью в огромной стене ночи. Выступили суровые, будто высеченные из камня черты Крэга.

– Я не смогу перенести второе рождение, – сказал Найтспор. – Ужас смерти ничто по сравнению с ним.

– Тебе выбирать.

– Я ничего не могу сделать. Кристалмен слишком силен. Я едва выбрался, сохранив свою собственную душу.

– Ты все еще опьянен ароматами Земли и ничего не видишь в истинном свете, – сказал Крэг.

Найтспор ничего не ответил, казалось, он пытается что-то вспомнить. Вода вокруг них была такой недвижной, бесцветной и прозрачной, что едва походила на жидкое вещество. Труп Маскалла исчез.

Барабанный бой походил теперь на лязг железа. Продолговатое пятно света стало намного больше; оно горело неистово и ярко. Темнота вокруг него начала превращаться в подобие огромной черной безграничной стены.

– Мы действительно приближаемся к стене?

– Ты скоро узнаешь. То, что ты видишь, это Маспел, а свет – это врата, в которые ты должен войти.

Сердце Найтспора бешено колотилось.

– Я буду помнить? – пробормотал он.

– Да, ты будешь помнить.

– Пойдем со мной, Крэг, иначе я пропаду.

– Мне нечего делать там внутри. Я подожду тебя снаружи.

– Ты продолжишь борьбу? – просил Найтспор, грызя кончики пальцев.

– Да.

– Я не осмеливаюсь.

Громоподобный ритмичный лязг казался Найтспору настоящими ударами, падавшими на его голову. Свет сиял так ярко, что смотреть на него было невозможно. В нем была пугающая беспорядочность беспрерывно сверкающих молний, но он обладал и еще одной особенностью – почему-то казалось, что это не настоящий свет, а ЧУВСТВО, воспринимаемое, как свет. Они продолжили приближаться к стене мрака, двигаясь прямо ко входу. Похожая на стекло вода подходила прямо к нему, ее поверхность находилась почти вровень с порогом.